Люди переменились - [30]

— Как его звать?

— Не запомнила имя… Белокурый такой, разговорчивый.

Бияз недоуменно пожал плечами и подернул вожжами. Телега тронулась.

— Не забудь, приходи на Лазарский праздник, мать рада будет, — оглянулся Бияз.

Тотка глядела ему вслед, пока телега не свернула в ближайший переулок.

*

На базаре Трифон Бияз вынул из телеги мешок с фасолью, положил его на землю, развязал, чтобы было видно, что́ в нем и принялся ждать покупателей. Однако фасоль не привлекала их.

«Зажрался народ, от фасоли нос воротит», — обиженно думал Бияз. Постоял он постоял да и решил поехать на фабрику. Он по опыту знал, что там легче всего будет распродать такой простой продукт, как фасоль. Народ там непривередливый. Снова взвалил мешок на телегу и поехал.

Солнце било прямо в глаза Биязу. Стало жарко. Он сдвинул шапку на затылок, расстегнул куртку и ворот рубахи.

На перекрестке у большой фабрики «Братья Калпазановы», он остановился и принялся бодрым голосом покрикивать:

— А вот кому фасоли!..

Как раз начался обеденный перерыв. Из ворот повалили рабочие, больше женщины. Обступили его.

— Фасоль для рабочего люда, — весело восклицал Бияз, — быстро уваривается и долго сытость держит!

— Свешай кило!

— А мне полкило.

Бияз зачерпывал чашкой безмена фасоль и взвешивал с присыпкой. Когда загудел фабричный гудок, на дне мешка осталось всего несколько горстей фасоли. Ворота закрылись. Довольный Бияз снова поехал в город. Усмехался, припоминая, как бойко он торговал. Потом вспомнил о сказанном Тоткой. «Не иначе как тот самый, с которым я у Байдана познакомился», — подумал он и, порывшись в кошельке, вынул клочок картона от сигаретной коробки, с адресом. «Владо Камберов… заеду к нему, продам остаток с уступкой», — решил Бияз. Отыскал нужную улицу. Дома здесь были маленькие, теснились друг к другу за ветхими дощатыми заборчиками. Бияз почувствовал себя свободно, не так как на Баждаре.

Сверив номер дома с указанным в адресе номером, Бияз застучал кнутовищем в дверь.

— Эй, люди, есть ли тут кто живой?

— Чего раскричался, ровно в селе у себя. Звонок ведь есть!

«Он самый», — узнал по голосу Бияз.

По дощатой лестнице заскрипели шаги, дверь отворилась.

— Здорово, парень! Узнаешь кто?

— Погоди, не говори, — наморщил лоб Владо Камберов. — Сам припомню.

Бияз снял шапку. Владо весело улыбнулся.

— А, дядя Трифон, пришел наконец, дочь приезжал проведать? Давай, заходи, — взял он Бияза за руку.

— Недосуг мне.

— Нет уж, я тебя не отпущу. Посидим немного, поговорим…

В комнате Бияз сел на предложенный ему стул.

— Ну как дочка? Ведь ты, конечно, от Лесевых сейчас?

— Ну и память у тебя! — удивился Бияз.

— А ты, как погляжу, повеселел, не такой, как тогда, у Байдана. Стало быть, полегчало тебе.

— Да что ж поделаешь…

Влади вынул из ящика стола коробку с рахат-лукумом.

— Угощайся.

— Ты то сам знаешь Лесевых? — спросил Бияз.

— Видел.

— Как они по-твоему, хорошие люди?

— Чудак человек ты, дядя Трифон. Твоя дочь у них в услужении, а меня спрашиваешь! Ну ежели хочешь знать — нету среди фабрикантов и судей добрых людей.

Бияз поглядел на него, прищурился.

— Кажись, прав ты. Спеси у богатых много, а совести совсем нету.

— Но вот видишь, одно и тоже думаем. А как они к тебе относятся, Лесевы-то?

— Чую, не по нутру мы им.

— Кто это мы?

«Рабочий люд», — хотел было ответить Бияз, но спохватился — не успел познакомиться с человеком, а выкладывай ему свои думки!

— И чего ты все допытываешься, ровно следователь какой? Много будешь знать, скоро состаришься — так у нас на селе говорят.

— Следователь! Сказанул тоже, — улыбнулся Владо. — Я тебе вот что скажу: никого, кроме себя, богатые не любят и знать не желают. Это в них самое страшное. Лишь бы им одним было хорошо, — там — пропадай все на свете…

— Может, оно и так, кто их знает, — уклончиво ответил Бияз. Помолчал немного и вдруг, словно решившись, сказал: — Прав ты! Вот Тотка моя, ведь дитя еще, а чтоб улыбнутся ей, ласковое слово сказать — этого хозяйка себе не дозволяет!

— Холодная у них душа… — начал было Владо, но Бияз, снова спохватившись, не наговорил ли лишнего, перебил его:

— Ну пора мне. Приятно, конечно, побеседовать, да ехать надо…

— Оставил бы тебя переночевать, да сам видишь… — развел руками Владо, — где я тебя положу.

Бияз снова оглядел крохотную, бедную комнатенку.

— И было бы где, все едино не могу. Старуха будет тревожиться. Я к тебе вот зачем пожаловал. Фасоль продавал, да вот малость осталось… — Бияз высыпал фасоль из торбы на стол.

Владо достал кошелек.

— Оставь, не возьму я с тебя денег, — отмахнулся Бияз, выходя из комнаты.

— Не люблю я подарков, — пошел за ним Владо. — Сколько с меня причитается.

Однако Бияз решительно отказался взять деньги.

На улице Владо оглядел лошадь, телегу и заметил:

— Сбруя-то совсем ветхая… Да и шины перетянуть следовало бы.

Бияз и сам это отлично понимал.

— Углядел. Ты же ведь из крестьян, откуда родом-то?

— Из Драговирова. Есть такое на Дунае село, — ответил Владо.

— Ты что же, на заработках здесь?

— Да нет, нужда привела. Тут и осел насовсем. Знаешь что, провожу я тебя малость, прокачусь с тобой.

— С нашим удовольствием. А ежели хочешь — и в село тебя отвезу, погостишь у нас. Завтра ведь воскресенье.