Люди мужества - [19]

За успешное выполнение боевых заданий во вражеском тылу А. Т. Писарев был награжден орденами Красного Знамени и Отечественной войны и несколькими медалями.

5 августа мы снова вылетели по уже освоенному маршруту к своим лесным друзьям. Вышли на цель, но сигнальных костров не обнаружили. Пришлось долго кружить, прежде чем костры загорелись. Видимо, партизаны не могли вовремя это сделать. Сбросив груз, легли на обратный курс. За 50 километров до аэродрома борттехник Александр Леонов доложил командиру корабля Ю. Е. Волкову, что горючего в баках самолета осталось немного.

— Постарайтесь не делать лишних кругов над аэродромом, иначе не дорулим до стоянки, — сказал Леонов.

— Постараюсь, — улыбаясь, ответил Волков. — А ты что скажешь, штурман?

После моего доклада улыбка с лица командира исчезла. Еще бы! Мы летели на высоте 500 метров, но разглядеть ничего нельзя было: землю покрыл туман. И чем ближе мы подходили к аэродрому, тем больше туман сгущался.

Волков запросил командный пункт полка. Радист Константин Воронов буквально через минуту принес ответ: «Хоботово закрыто». Самолет летит быстро, а горючее расходуется еще быстрее. И все же командир экипажа сделал два круга над аэродромом. Никаких проблесков. Плотная белая пелена окутала всю окрестность. Производить посадку, не видя земли, очень рискованно: системы слепой посадки в то время еще не было. Мы могли выброситься на парашютах, но таких ТБ-3, как наша «двойка» (с моторами М-34РН), в полку остался только один, и мы решили попробовать посадить, спасти машину.

Лейтенант Ю. Е. Волков взял курс на север, в район вероятного ослабления тумана. Что случится раньше — кончится горючее или откроется хотя бы кусочек земли для посадки? Прошло шесть долгих томительных минут, и вдруг навстречу нам лениво пополз спасительный разрыв в мутной пелене тумана. На радостях хотелось крикнуть «ура», но тут, как по команде, разом заглохли все четыре мотора. Кончилось горючее. Тишину нарушал только встречный поток воздуха. Высота катастрофически падала, а «окно» исчезло.

Мы снова оказались в плотной массе тумана. Однако изменить решение о посадке было уже невозможно: четырехлопастные винты застыли и погрузились в серую муть.

Удар колесами о землю. Самолет подпрыгнул и, сделав пробег по каким-то буграм, остановился. Вылезать из машины бесполезно. Туман был настолько густой, что за метр ничего не видно. Часам к одиннадцати он рассеялся. И мы оказались… в стране «лилипутов». Маленькие человечки буквально облепили наш корабль, который стоял в трех метрах от обрывистого берега колхозного пруда. А на другом берегу виднелся красивый деревянный дом с вывеской «Детский сад». Стрелок и радист объяснили малышам, где крыло, фюзеляж, хвостовое оперение. А любопытные ребятишки щупали колеса и удивленно кричали:

— Какой большой аэроплан!..

Нам привезли горючее. Волков и второй пилот Коломиец тщательно осмотрели поле, прикинули его размеры и, подрулив на самый край, взлетели не хуже, чем с аэродрома.

В полк мы возвратились к моменту подведения итогов боевой работы за предыдущий месяц. Собравшись на лесной поляне, летный и технический состав слушал приказ командира части. Читал его начальник штаба подполковник Р. В. Андреев. Картина была впечатляющая. Нет необходимости приводить цифры, свидетельствующие о том, какой урон мы нанесли противнику за это время. Достаточно сказать, что экипажи тяжелых бомбардировщиков выполняли боевую работу по уничтожению скопления вражеских эшелонов, разрушению железнодорожных путей на станциях Барвенково, Краматорск, Славянск, Орел, Карачев, Рославль; они бомбили гитлеровские аэродромы в Карачеве, Барвенково, Краматорске; громили неприятельские войска и технику в Томаровке, Пушкарном, Бутово, Быковке, Покровке, Лучках, Карановке, Прохоровке, Изюме, Белгороде и других городах и населенных пунктах.

В числе лучших были названы экипажи лейтенантов А. С. Пошишолина, В. И. Феоктистова и Ю. Е. Волкова. Вместе с командирами кораблей были отмечены и штурманы: лейтенант Виктор Аверин, младший лейтенант Игорь Волков и я. Товарищи тепло поздравили нас, пожелали новых успехов.

В тот же день мы услышали радостную весть о том, что советские войска освободили города Орел и Белгород. Среди других соединений и частей, получивших наименование Орловских, была и наша 54-я дивизия АДД.

Сообщение Советского информбюро и приказ Верховного Главнокомандующего вызвали новый прилив сил у авиаторов и поток заявлений о приеме в ряды Коммунистической партии. В эти дни стал коммунистом и бортмеханик А. А. Забродский. Тепло пожимая ему руку, секретарь партбюро полка капитан Козлов сказал:

— Поздравляю, Антон Афанасьевич! Вы — пятидесятый однополчанин, принятый в партию за время боев под Сталинградом и на Курской дуге. Надеюсь, высокое звание коммуниста оправдаете с честью.

— Буду стремиться к этому, товарищ капитан, — ответил бортмеханик.

Слово свое он сдержал. Сутки спустя я убедился в этом лично.

2

8 августа наш экипаж вызвали в штаб полка.

— После ожесточенного боя с гитлеровцами партизанскому отряду Семенова срочно необходимы боеприпасы, оружие и медикаменты, — сказал майор Афонин. У вас машина хорошая, экипаж опытный, вам и поручается полет в Клетнянсквй лес. — Командир испытующе посмотрел на Волкова.