Люди молчаливого подвига - [103]

В конце июля разведчики Бринского столкнулись с людьми из отряда С. П. Каплуна, кадрового военного, работника штаба одного из соединений Красной Армии.

Попав в окружение, Степан Павлович тяжело заболел, а выздоровев, ушел к партизанам. Стал командиром отряда. Партизанам Каплуна было нелегко. У них не хватало оружия, отсутствовала связь с другими партизанскими группами, с Большой землей. И конечно, встреча с отрядом Бринского была как нельзя кстати. Степан Павлович с радостью принял приглашение Бринского влиться в его отряд.

…Одно из эффективнейших средств, применявшихся партизанами в борьбе против гитлеровцев, — взрывчатка. Учитывая это, Центр делал все возможное, чтобы отряды Бати были обеспечены «мылом», как в шутку партизаны называли тол.

Когда в конце июля самолет, посланный Центром, сбросил в районе Булевого болота очередную порцию «гостинцев», Батя вызвал к себе Бринского.

— Антон Петрович, хочу направить вас к Выгоновскому озеру. Тола у нас теперь много. Вот и поработайте в тех местах.

— Поработать на линиях и узлах Брест, Барановичи — Лунинец не мешало бы. Но стоит ли всему отряду идти туда? Ведь отряд мой сейчас сильно разросся. Особенно за счет группы Каплуна…

— Нет, весь отряд посылать мы не будем. Отряд ваш разделим и по частям направим в разные места. Вы возьмете с собой самую большую группу. Заместителем у вас будет Каплун. Дадим вам около ста килограммов тола. Думаю, на первое время хватит. Израсходуете — дадим еще. Значит, договорились?

— Договорились, Григорий Матвеевич.

— Тогда идите, готовьтесь. Дней через пять выступите.

В первых числах августа отряд Бринского прибыл на Выгоновское озеро.

Разбив лагерь в урочище Заболотье, партизаны сразу же приступили к боевой работе. Уже на следующий день неподалеку от станции Буда под откос был пущен эшелон с танками, а вскоре загрохотали взрывы на железных дорогах Лида — Барановичи, Брест — Барановичи, Белосток — Барановичи, Брест — Лунинец…

Ни днем, ни ночью партизаны не давали оккупантам покоя. Чиновники жандармерии, коменданты полиции в каждом рапорте жаловались, что в тылу стало страшнее, чем на фронте, что всюду их подстерегают партизанские пули.

Какие только меры не принимали гитлеровцы, чтобы покончить с народными мстителями! На прочесывание лесов и болот, где укрылись партизаны, бросались регулярные части. Самолеты бомбили лесные массивы, сбрасывали зажигательные бомбы, чтобы выкурить народных мстителей из лесных трущоб. Под видом бежавших военнопленных к партизанам засылались шпионы и провокаторы.

Один из агентов гестапо пробрался в те дни и в отряд Бринского с заданием уничтожить руководство отряда и организовать захват радиста и радиостанции.

По его сигналу дождливым октябрьским утром полуторатысячная колонна гитлеровцев подобралась к партизанской базе Бринского. Подошла и увидела… потухшие костры, поваленные шалаши…

За несколько дней до облавы шпион был разоблачен. На допросе он рассказал Антону Петровичу о готовящемся на отряд нападении, и партизаны успели вовремя покинуть свою базу.

6.

Стоял ноябрь. Бринский получил приказ Бати срочно явиться к нему на Червоное озеро.

«Что это значит? — подумал Антон Петрович. — Что затевает Батя? Позавчера Ивана Черного вызвал, сегодня меня…»

Черный прибыл из Москвы совсем недавно. Он кадровый военный, коммунист, закончил военное училище. Затем поступил в Военную академию имени Фрунзе, но окончить ее не успел — началась война. Ушел на фронт. Несмотря на молодость — ему не было и двадцати шести лет, — Черный командовал на фронте батальоном. В августе Иван Николаевич со спецзаданием был направлен к Бате.

А когда Батю в начале 1943 года отзовут в Москву, вместо него командование назначит Ивана Черного.

— Давненько не виделись с вами, Антон Петрович. Как дела? Как здоровье? — протягивая руку, проговорил Батя.

— Спасибо, Григорий Матвеевич, на здоровье пока не жалуюсь.

— Вот и хорошо… Пойдемте в землянку.

Батя снял намокшую от дождя кожанку и шапку, повесил их возле двери и сел за стол, приглашая Бринского жестом руки сесть рядом.

Когда Бринский сел, Батя склонился над картой, что была разостлана на столе, и, не поднимая головы, проговорил:

— Хочу вас, Антон Петрович, направить на Украину.

— На Украину? — удивился Бринский.

— Да, на Украину… Знаю, Антон Петрович, вы многое тут сделали. И народ еще не раз скажет «спасибо» за это. Но сейчас ваше место на Украине. Там ваш опыт очень пригодится… Смотрите объекты, — и Батя стал водить пальцем по карте. — Сарны, Ковель, Коростень…

— Все это, конечно, так, Григорий Матвеевич. Но жалко расставаться с Белоруссией. Ведь я провоевал здесь больше года, сдружился с бойцами, народ здешний хорошо узнал…

— Ничего, своих земляков, думаю, вы не хуже знаете… Возьмете из своего отряда человек сто. Они вам и будут на первых порах опорой… Пройдет какое-то время, и слава о боевых делах новых партизанских отрядов, которые вы там организуете, докатится и сюда, до Полесья. Я уверен в этом. Так ведь?

— Не знаю, Григорий Матвеевич, не знаю. Думаю, вы преувеличиваете мои возможности… Каплун со мной пойдет?

— Нет, Каплун с вами не пойдет. У него будет другое задание. Ему мы дадим отряд, с которым он отправится под Бобруйск…