Люди как птицы - [21]

— Вот, видите угол здания. А вот третье окно от угла. Там Максим! Попробуем перелезть через стену. У меня и кусачки есть проволоку перерезать, — шептал Жора.

Я тихо сказала в ответ:

— Жора, дорогой, вам дальше нельзя. Спасибо за всё! Слезайте вниз и уходите. Остальное — я сама!

— Но как же? Оставить вас одну? Это так опасно!

— Жора, не спорьте… Я вас очень прошу… Мы же договорились! Ваша задача — беречь квартиру…

Я чуть строговато посмотрела на поэта.

Внушение возымело действие: Жора нехотя слез с дерева, помахал рукой, перешёл дорогу и пропал в сумерках.

Оставшись одна, я постепенно осваивалась в темноте. Мне стало немного жутко, и я уже пожалела, что упросила уйти Жору Аггелова.

Наконец-то, хорошенько изучив обстановку, отметив маячившие в полутьме две ближайшие вышки с часовыми, я попробовала шагнуть с ветки в воздух и совершить свой полёт к заветному окну в стене. Где-то далеко лаяли собаки, да ветерок шевелил и ронял шафранную листву.

Окно светилось ровным и тусклым серебристым светом. Я быстро опустилась за куст, росший у подножия деревца у самого окна.

Осторожно заглянула в окно. Тяжёлая витая решётка надёжно закрывала его, отбрасывая на землю узорчатую тень.

Люди в белом ходили по палате, кто-то сидел на койке. Очевидно, это был Максим, но я не узнавала его. Меня одолевали сомнения! А вдруг Жора Аггелов ошибся? Или совершили ошибку люди Глеба Бокова, передавшие сведения? Или Максима просто перевели в другую палату?

Вглядевшись в человека, сидевшего на кровати, я всё же признала Максима! Он сильно изменился, и больничная одежда комком висела на его худом теле.

Лицо было давно небритым и измождённым. Когда люди в белых халатах, уходя, погасили свет, я, выждав какое-то время, просунула ладонь сквозь решётку и постучала костяшками пальцев по стеклу. Реакции не было, и я повторила свой опыт уже погромче, при этом боясь привлечь внимание охраны.

Что-то скрипнуло, в тёмном окне показалось узкое лицо, и я зашептала имя своего возлюбленного.

Он никак не мог разглядеть меня. Что-то треснуло — это с трудом подалось окно, открылось внутрь комнаты, и я услышала голос:

— Кто здесь?

— Максим, дорогой, это я, Гера. Я пришла за тобой.

— Гера? Господи, что я слышу… Неужели ты? Спасибо, господи, ты услышал мои молитвы и дал возможность увидеть её ещё раз перед смертью…

Голос его был тонким, с придыханием, чувствовалось, Максим был сломлен.

Я горячо зашептала:

— Максим, это действительно я! Я пришла освободить тебя!

Он как будто поверил:

— Это какое-то чудо! Гера, это действительно ты, а не твой фантом?

— Нет, нет, я не призрак и не сон… Вот, возьми мою руку!

Он зашептал:

— Горячая рука! Это ты, Герочка! Любимая, но как же мы одолеем эту решётку? Сломать её невозможно!

Он подёргал стальную решётку.

— У тебя есть напильник? — шёпотом спросил он.

— Сейчас что-то придумаем…

Именно в этот момент окно на третьем этаже отворилось. Чьи-то глаза напряжённо всматривались в темноту, и я замерла, приложив палец к устам.

— Максим, ничего не говори, сиди тихо. Кажется, нас услышали. Замри.

И сама присела под сенью куста.

Вскоре полетел вниз, словно светящийся жук, окурок, и окно захлопнулось.

— Максим. Сиди тихо и жди. Я должна сконцентрироваться, и что-то попробовать сделать.

Он послушно сел в ожидании под открытым окном.

Я направила всю свою волю на решётку.

Кого она мне напоминала? Что есть в природе общего? Более всего мне припоминались лианы…

И, пред моим взором, возник каламус, род тропических лазающих лиан семейства, более известного под названием ротанговая пальма. Из крепких стеблей ползли листья, на жилках которых шипы с загнутым назад острием.

Теперь решётка действительно казалось толстыми стеблями ротанга! Вынув нож, я принялась резать, кромсать толстые стебли и листья. Максим принялся помогать мне, рвал стебли голыми руками, исколов их. Воля к свободе была сильнее этой преграды и, казалось, спустя вечность, он всё же вылез из окна и мягко спрыгнул на землю.

Наши горячие объятия и поцелуи были прерваны какой-то внутренней тревогой.

— Стой, — промолвила я. — Замри!

Энергетика моя сейчас была столь сильна, что я чувствовала сквозь стену движение тела по коридору. Тела другого человека. Я явственно видела в своём воображении, что это был крепкий санитар. Впрочем, под белым халатом можно было разглядеть военный китель. У самой двери он остановился, прислушиваясь.

Он стоял под лампой, и, казалось, сейчас шагнёт внутрь! Я видела пылинки, кружащиеся под светом лампочки и представила их в виде страшных и злющих ос. В следующий миг он уже нёсся по коридору от жалящего роя, а я, схватив Максима за руку, помчалась с ним в темноту вдоль здания.

За поворотом, на дорожке, мы наткнулись на человека в халате и с ведром. Сбитое на ходу ведро покатилось в кусты, а мы помчались дальше.

— Стой!

Человек бросился за нами, на ходу рванул кобуру под халатом.

Он опять потребовал остановиться, угрожая стрелять на поражение!

Мы были вынуждены замереть на месте.

Человек в халате подошёл близко, направив револьвер практически мне в лицо.

И вдруг тело Максима дёрнулось, взметнулась его худая рука. Удар костистого кулака опрокинул нашего преследователя. Падая, тот всё же нажал на спуск. Раздался выстрел!