Люди и ветер - [2]

- Доктор Бехрер говорит...

- Что он может знать? Я производил вскрытие, когда ее нашли на дороге в Бирмингем. Никаких следов болезни, она умерла от голода. И это... это, голос его задрожал от волнения, - это Пинки, она надоела ему, и он выгнал ее, и она пыталась добраться домой. Меня вполне устраивает, что его самого изувечили и привезли домой без сознания две недели спустя.

Они все набирали скорость, пока машина не въехала во двор и, резко затормозив, остановилась перед домом Джина Джаннея.

Это был квадратный дом с кирпичным фундаментом, аккуратная лужайка была отделена забором от огорода, и хотя дом этот выделялся размерами среди других зданий города Бендинга, он был построен в том же духе, что и все сооружения вокруг. Последние дома плантаторов постепенно исчезали в этой части Алабамы, и гордые их колонны разрушались от бедности, дождей и непогоды.

Роуз, жена Джина, поднялась с качалки, в которой сидела на переднем крыльце.

- Здравствуй, доктор, - приветствовала она его, не глядя ему в глаза и волнуясь. - Давненько мы тебя не видели здесь.

Доктор поймал ее взгляд и несколько секунд не отводил глаз.

- Как поживаешь, Роуз? - сказал он. - Привет, Эдит, привет, Юджин, обращаясь к маленькому мальчику и маленькой девочке, стоящим за спиной матери, а затем: - Привет, Бутч, - к приземистому парню лет девятнадцати, который выволакивал из-за дома круглый белый камень.

- Мы собираемся соорудить здесь стенку, вроде загона для скота, объяснил Джин.

Все они уважали доктора и осуждали его, так как больше не имели возможности хвалиться им. Но все-таки до того еще, как он стал пьяницей и циником и, что называется, потерял себя, он так долго учился и занимал такое высокое положение в большом, недоступном им мире... Он вернулся в Бендинг два года назад и купил половину пая на местную аптеку, сохранив лицензию на частную практику, однако оперировал он чрезвычайно редко, только в случаях крайней необходимости.

- Роуз, - сказал Джин, - доктор согласился осмотреть Пинки.

В затемненной комнате лежал Пинки Джанней со странно искривленными бледными губами, почти скрытыми давно небритой щетиной.

Когда доктор снял бинты с его головы, тот слабо застонал, но его пухлое тело не пошевелилось. Через несколько минут доктор снова забинтовал ему голову и вместе с Роуз и Джином вышел на крыльцо.

- Пулю следует удалить как можно быстрее. - Доктор надел шляпу. - Она давит на сонную артерию, но с таким пульсом его нельзя везти в Монтгомери.

После короткой паузы, которая потребовалась, чтобы проглотить слюну и набрать воздуха, Джин спросил:

- Что же нам делать?

- Пусть Бехрер подумает или найдет кого-нибудь в Монтгомери. Даю двадцать пять шансов из ста, что операция его спасет; если же не делать операции, никаких шансов нет.

- К кому нам обратиться в Монтгомери? - спросил Джин.

- Это может сделать любой хирург. Даже Бехрер, если бы он не был таким трусом.

И вдруг Роуз Джанней подошла к нему вплотную, глаза ее сверкали, как у самки, бросившейся на защиту детеныша. Она схватила доктора за полу пиджака:

- Доктор, сделай это! Ты же можешь! Ты был лучше их всех, вместе взятых. Пожалуйста, доктор, пойди и сделай это.

Он отступил на шаг, ее руки бессильно повисли в воздухе, а он протянул к ней свои руки.

- Видишь, как дрожат?! - сказал он подчеркнуто насмешливо. - Посмотри внимательнее и увидишь. Я не могу взяться за операцию.

- Сможешь, - хрипло произнес Джин. - Выпей, и ты придешь в норму.

Доктор покачал головой и сказал, глядя на Роуз:

- Нет. Видишь ли, мне здесь не доверяют, и если произойдет неудача, в этом обвинят меня. - Доктор слегка наигрывал и подбирал слова очень тщательно. - Я слышал, мое заключение о том, что Мэри Деккер умерла от голода, подвергли здесь сомнению на том основании, что я пью.

- Я не говорила этого, - солгала Роуз, задыхаясь.

- Разумеется, нет. Я упомянул об этом лишь для того, чтобы показать, насколько мне следует быть осторожным. - Он стал спускаться по лестнице. Так я советую вам еще раз повидать Бехрера и в случае, если он откажется, обратиться к кому-нибудь в городе. Спокойной ночи!

Но не успел он дойти до ворот, как Роуз догнала его, ее побелевшие от ненависти глаза смотрели на него в упор.

- Да, я называла тебя пьяницей, когда ты объявил, что Мэри Деккер умерла от голода, потому что ты все представил так, будто здесь был виноват Пинки, а сам целый день только и накачиваешься кукурузной водкой! Кто же может тебе поверить, когда ты и сам не знаешь, что творишь? И почему ты так много болтаешь об этой Мэри Деккер - девчонке, которая вдвое моложе тебя? Все видели, как она приходила к тебе, в твою аптеку...

Джин подбежал и схватил ее за руки:

- А ну заткнись, Роуз! А ты, Форрест, отправляйся!..

Форрест поехал и остановился у первого же поворота, чтобы хлебнуть из фляжки.

За полями хлопка ему был виден дом, где жила Мэри Деккер, и шесть месяцев назад он, наверное, свернул бы к этому дому и спросил, почему же она не зашла сегодня к нему в аптеку, чтобы выпить бесплатно содовой, или подарил бы ей рекламную коробочку пудры, оставленную в его аптеке проезжим коммивояжером. Он никогда не говорил Мэри Деккер о своих чувствах, он никогда и не собирался говорить - ей было семнадцать, а ему сорок пять, и он не строил никаких иллюзий. Но после того как она убежала в Бирмингем с Пинки Джаннеем, он понял, как много значила в его одинокой жизни эта привязанность. Снова он мысленно вернулся к словам своего брата.