Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - [9]
В качестве суда второго звена отечественной судебной системы Г. Фик проектировал создать надворные суды («Hofgericht») — аналог шведских апелляционных судов. Согласно второму пункту «Всеподданнейших замечаний…», в России предлагалось основать шесть надворных судов: в Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Тобольске, Киеве и Риге (в последнем случае речь шла, строго говоря, о сохранении Лифляндского апелляционного суда).
Третьим (высшим) звеном отечественной судебной системы, по замыслу Г. Фика, становилась заседавшая под председательством монарха Высшая судебная ревизия («hohe Justitz-Revision») — подобие шведской Королевской судебной ревизии. Правда, возможный состав Высшей судебной ревизии камер-советник обозначил вариативно: либо группа специально отобранных царем сенаторов совместно с президентом Юстиц-коллегии, либо общее собрание Сената (с обязательным участием вице-президента Юстиц-коллегии), либо собрание присутствия Юстиц-коллегии.
Заключительный, четвертый пункт «Всеподданнейших замечаний…» посвящался Юстиц-коллегии. Не желая превращать названную коллегию в орган судебного управления, Г. Фик выдвинул предложение совместить Юстиц-коллегию со столичным надворным судом. В этом случае Юстиц-коллегия оказывалась бы судебным органом второго звена и выполняла бы точно такие же функции, как апелляционный суд в Стокгольме (упомянутый Svea hovrätt). Таким образом, согласно проекту Генриха Фика, система судов общей юрисдикции России должна была обрести следующий вид: земский суд — надворный суд — Высшая судебная ревизия/самодержец.
По-другому будущую организацию российского суда представлял А. А. Матвеев. В качестве суда первого звена президент Юстиц-коллегии предложил учредить «городовые меншие земские суды». Отмеченный судебный орган образовывался бы, по мысли А. А. Матвеева, один на два уезда и состоял бы из единоличного судьи — ландрихтера.
В качестве суда второго звена президент Юстиц-коллегии планировал создать располагавшиеся в губернских городах «началные суды», в состав которых аналогично входил бы единоличный судья — обер-ландрихтер, назначавшийся из числа «делных и знатных» дворян (о желательности наличия у обер-ландрихтеров еще и какого-то образования А. А. Матвеев, похоже, даже не задумывался). Судом третьего звена Андрей Матвеев видел Юстиц-коллегию.
И хотя в проекте А. А. Матвеева ничего не говорилось о верхних звеньях судебной системы, такую судебную инстанцию, как монарх, исключить он, естественно, не мог. Сложнее понять, планировал ли президент Юстиц-коллегии сохранять судебные функции за Правительствующим сенатом. Учитывая, однако, что в характеризуемом проекте Юстиц-коллегия была наименована «вышним [высшим] судом», представляется более вероятным, что в ноябре 1718 г. Андрей Матвеев не рассматривал Сенат как особое звено будущей судебной системы. В итоге, если полностью реконструировать ноябрьский проект А. А. Матвеева, то предлагаемая им система судов общей юрисдикции будет выглядеть так: меньший земский суд — губернский начальный суд — Юстиц-коллегия — самодержец.
Между тем уже очень скоро, в направленном Петру I «Докладе из Коллегии юстиции» от 3 декабря 1718 г., А. А. Матвеев значительно отступил от предложений ноябрьского проекта. Пространный, состоявший из восьми пунктов «Доклад из Коллегии юстиции» был посвящен проблеме укрепления инстанционности в судопроизводстве. Во втором пункте «Доклада…» говорилось, в частности, о том, что «будут везде по губерниам, по провинциам и по городам учреждены суды и судьи, а над ними всеми — вызшей надворной суд»[57].
В том же втором пункте пояснялось, что апелляционные жалобы на решения и приговоры городовых и провинциальных судов должны подаваться в совмещенный с органом управления губернский суд. Тем самым в качестве будущего суда первого (основного) звена президент Юстиц-коллегии рассматривал как городовые, так и провинциальные суды (а вовсе не фигурировавшие в ноябрьском проекте малые земские суды). Из пунктов третьего и четвертого «Доклада из Коллегии юстиции» явствовало, что под «вызшим надворным судом» — апелляционной инстанцией по отношению к губернским судам — Андрей Матвеев подразумевал саму Юстиц-коллегию[58].
Кроме того, в четвертом пункте доклада от 3 декабря 1718 г. А. А. Матвеев впервые обозначил в качестве особого звена судебной системы Правительствующий сенат. Сенат появился в судоустройственных замыслах президента Юстиц-коллегии не случайно. Дело в том, что в это же время, не позднее начала декабря, к решению о необходимости сохранить за Правительствующим сенатом судебные функции пришел законодатель.
Позиция Петра I относительно Сената как органа правосудия окончательно сформировалась в ходе работы над проектом упомянутого закона «Должность Сената». Предшествующие авторы не обратили внимания на то обстоятельство, что уже во вторую редакцию указанного проекта (подготовленную как раз к декабрю 1718 г.) царь собственноручно вписал установление о том, что «когда какая челобитная от нас [монарха] подписана будет, дабы разыскать междо челобитчиком и Юстиц-колегиум, оное им [сенаторам] разыскать…
Древнейшая родина славян — Центральная Европа, там, где берут истоки Дунай, Эльба и Висла. Отсюда славяне перебрались дальше к востоку, к берегам Днепра, Припяти, Десны. Это были племена полян, древлян, северян. Другой поток переселенцев двинулся на северо-запад к берегам Волхова и озера Ильмень. Эти племена назывались ильменскими словенами. Часть переселенцев (кривичи) осела на возвышенности, откуда вытекают Днепр, Москва-река, Ока. Переселение это совершилось не раньше VII в. По ходу освоения новых земель славяне потеснили и подчинили угро-финские племена, бывшие такими же, как славяне, язычниками.
Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.
Книга, написанная известным историком и писателем Евгением Викторовичем Анисимовым, содержит полную и всестороннюю информацию по истории императорской России – от Петра Великого до Николая II. Перед вами предстанут два столетия русской истории, во многом определившие дальнейшую судьбу страны. Это была эпоха, когда закладывались основы могущества России, эпоха становления великой державы. Но это же время обусловило и ее падение в 1917 году.В текст книги, выдержанной в традиционной хронологической манере изложения, включены увлекательные вставки: «Действующие лица», «Легенды и слухи», «Заглянем в источник», «Заметки на полях».
Вы не найдете в этой книге сухих фактов и безликих исторических персонажей. И неудивительно – ведь она написана Е. В. Анисимовым, известным историком и писателем, лауреатом Анциферовской премии, автором двадцати книг по истории России! Книга имеет весьма оригинальную структуру – наряду с последовательным, хронологическим изложением истории в ней выделены рубрики «Люди», «События», «Даты». Причем каждая страница книги посвящена определенному историческому событию, известной личности или знаменательной дате.
Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».
В этом издании на строго документальной основе отражена жизнь и деятельность всех царствующих представителей Дома Романовых на протяжении его трехсотлетнего существования. Первая книга включает очерки, посвященные царствующим персонам, начиная от Михаила Федоровича и кончая Петром III.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.
«Жизнь Петра Великого», выходящая в новом русском переводе, — одна из самых первых в европейской культуре и самых популярных биографий монарха-реформатора. Автор книги, опубликованной в Венеции на итальянском языке в 1736 году, — итало-греческий просветитель Антонио Катифоро (1685–1763), православный священник и гражданин Венецианской республики. В 1715 году он был приглашен в Россию А. Д. Меншиковым, но корабль, на котором он плыл, потерпел крушение у берегов Голландии, и Катифоро в итоге вернулся в Венецию. Ученый литератор, сохранивший доброжелательный интерес к России, в середине 1730-х годов, в начале очередной русско-турецкой войны, принялся за фундаментальное жизнеописание Петра I.