Люди и судьбы - [6]

Карьера военная складывалась удачно, я ведь, будучи лейтенантом, перешёл на политическую работу, по стопам отца пошёл. Сначала комсомолом командовал, затем повыше назначен, академию закончил, причём обучение с медалью завершил. Вновь на повышение пошёл. Даже делегатом последней партконференции был. Дальше вновь рост, Москва, центральный аппарат Министерства обороны, полковника получил в сорок лет. На этом всё. Господин Горбачёв и иже с ним на улицу выперли, хорошо, что пенсию хоть заработал, – я ведь и северные имел. Так что в сорок лет с крепкими мышцами и неплохим здоровьем я был вышвырнут за КПП, условно говоря. Жилья всё же добился, в 1992 году получил трёхкомнатную квартиру в Москве. Это, как я сейчас понимаю, моей семье очень повезло, у многих сослуживцев всё сложилось гораздо хуже.

И знаешь, безнадёгу ощущал не меньше твоего. Обидно было, ведь ещё лет пятнадцать мог служить. Но мозги, опыт военной службы, опыт воспитательной работы уже не требовались. И вот здесь в дела семьи включилась моя супруга. На удивление, она оказалась настолько предприимчивым человеком, что семья ни в чём не нуждалась. Смотрел я на неё и удивлялся: откуда у неё всё это? Потом понял: и образование, и опыт, и контактность, и мудрость не по годам – всё это у неё от жизни. Она ведь жена офицера. Я уезжаю в гарнизон, она с детишками за мной. Детей в сад, ясли, сама на работу. Переезд – снова та же картина. Кем только она не работала: и воспитателем в садике, и учительницей, и библиотекой заведовала, и инженером по организации труда на заводе работала, и санитаркой в госпитале. Устраивалась везде сама, нигде не нужен был мой начальствующий голос. А когда семье стало тяжело, на себя приняла весь этот груз, сумела в бизнес ворваться. И ухитрилась себя в нём найти, найти источник заработка, и нишу созданные ею предприятия нашли в этом молодом российском бизнесе. Я покувыркался было самостоятельно, попробовал как-то определиться в бизнесе, да куда там! Оказалось то, с чем я призывал подчинённых бороться, – крохоборство, спекуляция, воровство, обман – всё это стало категориями того самого бизнеса, в котором мы очутились в восьмидесятые и девяностые. И тут собственные мозги за год не поменять. Учителем в школу или в вуз я бы и не пошёл. И не потому, что преподавательской деятельностью по своему диплому воспользоваться не мог. Нет, просто и детей, и студентов основам марксизма-ленинизма и научному коммунизму уже не учили. Долго мучился, но работать всё же пошёл, пересилил себя. И в подчинении у супруги трудился, и у дочерей бизнесу учился. Бизнес с производством связан, а значит, польза есть государству: рабочие места, налоги и прочее.

Работаем только «в белую», совесть чиста. Вот такие пироги. Детишки в порядке, трудятся, внучата растут, так что всё нормально.

Слушал меня Володя очень внимательно, не прерывал, хотя чувствую, хотел подробнее, что да как, расспросить, но время бежало, на часах уже к двенадцати, а столько еще не высказано.

– Саша, а Женя как, что у него, как там, где он?

Александров. Его любовь

Я ждал этого вопроса, ждал и боялся на него отвечать, но всё же пришлось.

– Женьки нет. Уже почти двадцать лет как умер. Вот так-то. Потеряли мы Женю. Ты ведь помнишь его. Высокий, стройный, осиная талия, чуть кривоватые ноги, лицо актёра, улыбка божественная. Так ты его видел последний раз девятнадцатилетним. С годами Женька возмужал, просто красавцем стал. Форма ему к лицу была, повадками весь в отца. Помнишь Семёна Ивановича? Тоже ведь красавцем был и в свои пятьдесят лет. У Женьки подруга была, Людой звали. Да, да, та самая красавица, в которую невозможно было не влюбиться, это была Софи Лорен. Так вот, эта красавица без ума была от Женьки, он тоже любил её. И ты представляешь, расстались они, уже через год, как мы уехали в училище, расстались. Видишь ли, она старше Жени на три года и очень боялась остаться одна, а Жене предстояло пять лет учиться. Он считал, что о женитьбе говорить рановато. Одним словом, разлад у них вышел, и очень серьёзный разлад. В какой-то момент Женя даже уволиться хотел, вот до чего дошло. Женьку в эти дни я просто не узнавал, замкнутый был, раздражительный, ни слова от него не добиться.

Но время лечит. Через год на танцах знакомят друзья Евгения с белокурой высокой девчонкой. Она была латышкой, говорила так чуднó, с акцентом. Девушка очень красивая, улыбнётся, и как будто солнышко взошло. И, кстати, звали её Саулите, солнышко по-латышски. Глазки голубые, личико хорошенькое. И вот влюбилась она в Женьку. Тот ещё от Люды не отошёл – а тут блондиночка. Встречались несколько раз, больше ребята Женьку на эти встречи таскали. Не хотел он в тот момент никого, всё о гомельской подружке своей думал. Но всё же оттаял Евгений. И надо же, разгорелась такая любовь, такая… просто не верилось, что это наш Александров. Планировали они свадьбу сыграть, но не получилось. Умерла наше Солнышко, скоропостижно скончалась от опухоли в голове. Вот такие дела. Женька стал чернее тучи. Мама и отец его приехали, боялись за сына. Конечно, такие зарубины просто так не смываются. Тяжело было нашему другу. Выпивать стал, в выходные (а жили мы тогда на свободном режиме) в общаге бутылку вина заглотит и спит, не разбудишь. А однажды его, выпившего, парни познакомили с Майкой, симпатягой, высокой стройной рижанкой. По росту она была под стать Александрову. Через какое-то время отогрела его Майка, стали они встречаться. Дело приняло серьёзный, уже семейный оборот, и Александров женился. Старики его было возмутились, мама особенно, не хотела она в дом простушку. Говорила, дескать, не его это пара, он достоин лучшего, но дело сделано: Женька стал женатиком. Две девочки у них родились, и племянницу, дочь погибшей сестры Майи, удочерили, так что был Женя многодетным отцом.