Люди и ложи. Русские масоны XX столетия - [113]

А.А. Кизеветтер не в 1918 году оказался в эмиграции, но был выслан в 1922 г., на печально знаменитом «философском пароходе».

О том, что профессор Д.Д. Гримм оказался «после войны – в Австралии», сведений найти не удалось. Освободившись после ареста в 1919 году, он эмигрировал в Финляндию, редактировал там газеты «Русская жизнь» и «Новая русская жизнь», в 1922-1929 годах был деканом Русского юридического факультета в Праге, в 1927-1934 гг. — профессором университета в Тарту.

С.Ф. Ольденбург был не председателем, а секретарем Российской Академии наук, а Н.Б. Щербатов в царском правительстве занимал пост министра внутренних дел, а не иностранных.

И.Н. Ефремов (1866-1932) был депутатом не только IV, но также I и III Государственной Думы, а кроме того членом не только «Малой Медведицы» и «Думской ложи», но и «Верховного Совета народов России».

У Т.А. Бакуниной-Осоргиной книга о русском масонстве XVIII-XIX вв. существует не только на французском, но и на русском языке, причем не одна[166] – правда, эти книги куда более популяризаторские, чем монументальный «Le repertoire biographique».

Берберова не могла не знать эти книги, потому что первую из них рецензировал В. Ходасевич[167], за работой которого она очень внимательно следила даже после того, как они расстались в 1932 году.

Трудовиков Берберова не совсем правомерно отождествляет с партией народных социалистов, особенно когда речь идет о «последних годах царского режима». Народно-социалистическая партия (энесы; 1906-1917) слилась с Трудовой группой (трудовики; 1906-1917) лишь в июне 1917 года, образовав Трудовую народно-социалистическую партию (1917-1940, с 1920 – в эмиграции).

«Арьергардом» масонства трудовиков назвать можно с большой натяжкой, поскольку как сама группа, так и ее думская фракция на девять десятых состояли из крестьян. Берберова, вероятно, упоминает ее в таком контексте потому, что в 1915 году председателем фракции был выбран А.Ф. Керенский.

Кстати, говоря об «арьергарде» масонства в дни перед Февральской революцией, Берберова открывает список почему-то графом П.А. Гейденом, тут же проставляя даты его жизни – 1840-1907 гг., на этот раз совершенно верные.

О «Союзе Освобождения» как одной из организационных форм прамасонства писали, помимо Берберовой, и российские историки. Например, О.Ф. Соловьев находил, что «организационные формы Союза имели черты сходства со структурой «Великого Востока Франции»[168]. Милюков в воспоминаниях говорит о том, что «из этого круга получал неоднократные и настойчивые предложения <…> войти в некий тайный союз»[169]. Союз, членами которого были, среди прочих, В.Я. Богучарский, П.Д. Долгоруков, В.И. Вернадский, М.Д. Лутугин, С.А Котляревский, А.М. Колюбакин, А.И. Протопопов, Н.Н. Львов, Л.И. Петрункевич, Д.И. Шаховской, просуществовал, как известно, с января 1904 по август 1905 г., а в октябре 1905 г. на смену ему оформилась кадетская партия.

Но если уж расширять список мест, где встречался «арьергард», вплоть до «Союза Освобождения», то стоило включить туда и «Парижскую русскую школу для взрослых», как ее именует Берберова, и которая на самом деле называлась «Высшей школой общественных наук». В ее организации, помимо М.М. Ковалевского, принимали активное участие почти исключительно одни только масоны иностранных лож: Ю.С. Гамбаров, Е.В. де Роберти, Е.В. Аничков, о чем Берберова не упоминает.

Можно упомянуть и кружок «Беседа» (1899-1905), членами которого были С.А. Котляревский, Д.И. Шаховской, В.А. Маклаков, Г.Е. Львов, и более поздние «Клуб образования» (Петербург, 1909), «Общество единения народностей в России» (Москва, 1909), их местные отделения в городах России и другие легальные организации, используемые русским масонством так же, как французское масонство использовало в качестве легальных «Лигу по защите прав человека» и другие аналогичные организации.

Но при таком рассмотрении российское масонство окончательно получает вид специфической межпартийной общественной организации, отличающейся от огромного количества обычных общественных организаций только тем, что не стремилась афишировать свои цели и деятельность. Впрочем, некоторые зарубежные исследователи именно так российское масонство и расценивают[170].

О.Ф. Соловьев сомневается в том, что А.И. Гучков был масоном, и, надо сказать, посвященная Гучкову главка приложений действительно кажется не очень убедительной. Во всей приведенной переписке Вольского и Николаевского нет ни одного факта в пользу такого предположения, нет даже косвенных доказательств, есть лишь убежденность в том Вольского, да и то со слов Кусковой, которые сам же Николаевский называет «рекордным сумасшествием».

Гальперн, член ложи «Малая медведица» с 1910 года, причислял к масонам, среди других, также Мережковского, Гиппиус, Суханова. Почему Берберова, знакомая с работой Гальперна и ссылающаяся на нее, не сочла нужным подтвердить или опровергнуть это заявление в «Людях и ложах», остается загадкой. В «Курсиве» она твердо называла Мережковского среди лиц, «никогда не принадлежавших к масонству»[171].

Все эти неточности неудивительны – в то время, когда создавалась книга, достоверных справочников еще почти не было, а в «Биографическом словаре» Берберовой далеко не все фамилии настолько громкие, чтобы попасть в Британику или Большую Советскую Энциклопедию.