Люди и драконы - [95]

Хейдждорн застонал:

— Какой ужас! Представить только: мехи пируют в моем жилище, разгуливают в моих лучших нарядах, хлещут мои эссенции! От этой мысли жить не хочется!

— Слышите? — спросил вдруг Клагхорн. Сверху доносились хриплые крики людей, треск пушечных выстрелов. — Некоторые дворяне еще держатся! Они на стенах!

Неподалеку сидели несколько птиц, напуганных и подавленных внезапным поворотом событий. Ксантен подошел к ним и сказал:

— Поднимите меня над замком. Я хочу узнать, что там творится. Старайтесь лететь повыше, чтобы нас не сбили.

— Зря ты это затеял, — проворчала одна из птиц. — Как бы не случилось беды!

— Пустяки. Полетели.

Птицы взмыли над стенами, сделали круг над замком. На площади лежали трупы господ, их жен и детей. В переулках между огромными Домами, Ротондой и Дворцом, укрываясь от губительного огня, кишели мехи. Три десятка мужчин и женщин — последние защитники Хейдждорна — палили по ним из тепловых пушек.

У одного из орудий стоял О. Ц. Гарр. Заметив Ксантина, он закричал от ярости, направил ствол вверх и выстрелил. Птицы, кресло, Ксантен, как один комок, полетели вниз. Выстрел поразил двух птиц; четыре, каким-то чудом уцелевшие, крича от натуги, выправили полет в сотне футов над землей и медленно опустились за стенами.

Пока перепуганный Ксантен выпутывался из ремней, подбежали люди.

— Вы целы? — услышал он встревоженный голос Клагхорна.

— Цел, — пробормотал Ксантен и, глубоко вздохнув, сел на выступающий из земли валун.

— Что там происходит? — спросил Клагхорн.

— Почти все погибли, а Гарр сошел с ума. Он выстрелил в меня.

— Глядите! На стенах — мехи! — воскликнул О. Л. Морган.

— А вон там — люди! — крикнул кто-то еще. — Они прыгают! Нет! Их сбрасывают!

Да, мехи сталкивали людей со стен. Некоторым беднягам удавалось увлечь за собой золотисто-коричневого убийцу. Ужасающе медленно летели они навстречу смерти. Наконец все кончилось.

Ксантен задумчиво смотрел на стены замка, такие знакомые и вместе с тем такие чужие.

— Они не удержатся, — пробормотал он. — Стоит разбить солнечные батареи, и они не смогут синтезировать сироп.

— Надо сделать это немедленно, пока мехи не выставили наблюдателей у пушек, — подхватил Клагхорн. — Птицы!

Вскоре сорок птиц, сжимая в когтях по два булыжника величиной с человеческую голову, поднялись над замком. Покружив несколько минут, они вернулись и доложили, что солнечные батареи разбиты.

— Ну вот и все, — заключил Ксантен. — Остается замуровать входы в туннели, чтобы мехи не застали нас врасплох, и запастись терпением.

— А как же крестьяне и фаны, оставшиеся в замке? — жалобно спросил Хейдждорн.

Медленно покачав головой, Ксантен ответил:

— Придется и вам стать искупленцем, Хейдждорн.

— Месяца два мехи протянут, но не дольше, — словно про себя произнес Клагхорн.

Но прошло два месяца, и три, и четыре. Наконец однажды утром огромные ворота замка отворились, и к осаждающим вышел изможденный мех.

— Люди, мы умираем с голоду! — просигналил он. — Все ваши сокровища целы, но мы уничтожим их, если вы не согласитесь пощадить нас.

— Мы сохраним вам жизнь, — ответил Ксантен. — Вот наши условия: вы приведете замок в порядок и похороните мертвых. После этого почините космические корабли и научите нас ремонтировать их. За это мы отправим вас на Этамин-девять.

— Ваши условия приняты, — поспешно согласился мех.

2

Прошло пять лет. Однажды Ксантен с Глис Медоусвит и двумя детьми возвращались из путешествия по северным краям. Их дом стоял на берегу Песчаной реки, и путь лежал мимо замка Хейдждорн, где жили Хейдждорн и два-три десятка бывших дворян.

Ксантену сразу бросилось в глаза, как постарел Хейдждорн: волосы побелели, лицо, некогда красивое и выразительное, исхудало и покрылось морщинами, кожа стала восковой. Теперь нельзя было, как прежде, с одного взгляда угадать настроение этого человека.

Они стояли в тени ореха, а над ними на огромном утесе высился замок.

— Сейчас здесь музей, — говорил Хейдждорн. — Я его хранитель, и каждый, кто в будущем получит титул «Хейдждорн», будет хранителем. Здесь собраны величайшие сокровища мира. Кажется, за эти пять лет замок состарился больше, чем за семь веков. В Домах поселились привидения… Да, были времена… Не правда ли, Ксантен?

— Вы правы, — кивнул Ксантен, положив ладони на головы детей. — И все же я бы не хотел жить по-старому. Теперь мы люди и эта планета наша. Раньше было по-другому.

Хоть и не без сожаления; Хейдждорн согласился с ним. Он задрал голову и долго смотрел на замок, будто видел его впервые.

— Что о нем будут думать наши потомки? О книгах, камзолах, посуде и прочих реликвиях?

— Будут смотреть и удивляться, как и сегодня, — задумчиво ответил Ксантен.

— Да, тут есть чему подивиться. Может быть, зайдете ко мне, Ксантен? У меня припасено несколько бутылей благородной эссенции.

— Нет, спасибо, — отказался Ксантен. — Не хочу ворошить прошлое. К тому же нам пора.

Опечаленный Хейдждорн кивнул.

— Да, я вас понимаю, — вздохнул он. — А я, напротив, частенько вспоминаю минувшие дни. Прощайте, Ксантен. Благополучного возвращения.

— Благодарю вас, Хейдждорн, — сказал Ксантен в ответ и добавил: — Прощайте.