Люди, горы, небо - [8]

Однако Янковская при первой же попытке непостижимым образом переворачивается вниз головой и, обжигая о веревку руки, пронзительно крича кому–то: «Страхуй меня всю!», мешком шлепается на устланный прелыми иглами грунт.

Думаю, к тому времени, когда ей действительно понадобится для спуска дюльфер, она его отработает как следует. Новичкам знать его нужно, хотя воспользоваться на практике не придется.

Сегодня инструктор у нас — учительница из Киева, Ольга Семеновна, перворазрядница. Обидно, что она чем–то сродни Беспалову. Она долго и сосредоточенно орет на сникшую Янковскую, такая красивая, такая даже элегантная в своем черном тренировочном костюме. Не утерпев, я что–то говорю в защиту проштрафившейся.

Ольга Семеновна тотчас бросает свою жертву и оборачивается ко мне. Ее глаза — раскаленные угли. Вся она как черная пантера перед прыжком (если допустить, что в природе существует пантера столь мрачного цвета; кажется, да).

Она знает, что я был разрядником, она это вовремя вспомнила — и если хотите, солидарность истинного спортсмена не позволяет ей обрушить на мою голову поток грохочущих, далеко не блистательных ругательств. Я не завидую ее школьникам.

Говорю, однако, как можно мягче:

— Вы были бы выдающейся альпинисткой и неотразимой женщиной, если бы не ваш темперамент, Ольга Семеновна. Он вас погубит.

Ким становится между нами и с достоинством басит:

— Зачем зря сотрясать атмосферу, товарищи?

По натуре он миротворец. Непротивленец злу. О таких говорят: «Мне война как нож козлу». Но, может, это даже к добру, потому что опасно было бы высвобождать на волю случая ту грозную силовую энергию, которая, несомненно, в нем таится. Природа мудро распоряжается подвластными ей существами.

Черная Пантера смотрит на меня уже с улыбкой, коготки потихоньку прячет. Есть в ней что–то хищно милое. Она действительно способная альпинистка, только передавать свой опыт другим ей не дано. Как говорится, суждены ей благие порывы… Сам не пойму, почему вдруг я принимаю все это близко к сердцу. Мне грустно.

Янина жалуется в сторонке подругам:.

— Как с резьбы сорвалась!

Застуженный мастер спорта, — язвит Сасикян. — Ей все нипочем. Но ничего, вот станем и мы мастерами…

Налицо тот печальный случай, когда человек приехал в горы единственно славы ради. Венера явно жаждет почестей: серебряных с позолотой, а то и золотых медалей, дипломов первой степени, фотографий в спортивных журналах… Она не закатами любоваться сюда приехала.

Бывает, что и впрямь тут не до красот природы. Особенно когда идешь по леднику и вынужден все время смотреть себе под ноги — хорошо ли вгрызаются в лед кошки?.. Надежно ли вырублены ступеньки?..

Самедова грустно роняет:

— Янина, из всей природы я вижу только каблуки твоих ботинок.

Янковская — порядочная дылда, она вполне в состоянии закрыть для такой крошки, как Самедова, половину кругозора.

Мы вышли на ледник сразу после завтрака, а ходу сюда километров десять; тут пришлось надевать кошки. Ботинки и без того тяжелы, они подбиты зубцеобразными шипами — триконями, но трикони на льду уже не держат. Вспоминается шутка: «Если хочешь перезимовать летом — займись альпинизмом».

На леднике работают два геолога — парень и девушка. Возможно, муж и жена. Парень в обычном легком костюме, только грубые башмаки подбиты железками, а девушка — в голубенькой майке, шароварах и сапожках. Неторопливо выковыривают из ледяного монолита камешки, разбивают их, изучают свежий излом. Затем весело смотрят на нас. А мы грузны, как роботы, наши ноги ощерены кошками, тела стеснены скрипящими штормовками, лица в тени капюшонов…

Не скрывая насмешек, геолог громко обращается к напарнице:

— У них такой вид, что растопчут и не заметят.

Им. конечно, смешон весь этот альпинизм. Для нас в горах — отдых и зарядка, для них же горы — образ жизни. Они проникают туда, где карабкаются и самые завзятые альпинисты. Они имеют право гордиться этим. Но каждый из нас пришел в горы именно потому, что наши профессии, по своей сущности, весьма далеки от общения с природой, от физических усилий, которые так необходимы каждому человеку. Потому–то, чуть только появится возможность, мы торопимся в горы, на речку, в лес. Будь я геологом или матросом, я не стал бы заниматься альпинизмом. Поскольку среда в избытке снабдила бы меня и воздухом, и водой, и целебными запахами растительного мира (и приключениями вдобавок). Первый человек родился все–таки в пещерах, почти под голым небом, — не удивительно, что и поныне он тянется к нему. Здоровый инстинкт!

Перед очередными занятиями на леднике начальник колонны разрешил перекурить. Отдыхаем стоя — не очень–то приятно сидеть на льду.

Щелкают затворы фотоаппаратов.

Володя Гришечкин тоже извлекает из–за отворота штормовки новенький ФЭД. Он только еще учится фотографировать и ведет тщательную запись данных, при которых произведен снимок.

Позируют ему многие, особенно девушки.

Венера Сасикян ищет для фона особо впечатляющие ледяные козырьки или трещины.

Ким вздыхает.

— Для того чтобы сфотографироваться, готовы в бездну прыгнуть. Суета сует!

Гришечкин, морща лоб, отрешенно бормочет: