Люди Дромоса - [42]

– Может… - Ольга неуверенно вытащила из сумочки бумажный кулёк.

– Нет, госпожа, ни в коем случае! - Полицейский негодующе замахал короткими ручками, а на жирном лице было написан искреннее негодование. - Наш долг помогать людям, попавшим в беду.

Ну, ещё бы. Если всё шло именно так, как я и предполагал, то он просто вынужден изображать альтруиста и бессеребренника.

– Ну, и что дальше? - С иронией спросил я.

– Подождём.

– Согласен, только, давайте используем время ожидания с пользой. И попробуем сами походить по соседним отелям. Надеюсь, это была не единственная фотография Мари?

– Нет.

Мимо нас как раз пробегал мальчишка, продававший мороженное, орехи и прохладительные напитки. Ольга, польстившись на фирменное блюдо, полезла в сумочку.

Пацан тем временем засыпал в бумажный кулёк жменю толчёного льда. Потом пропитал его одним из разноцветных сладких сиропов, бутылок пять которого торчало из специальных гнёзд в тележке, и сверху всё полил сгущёнкой.

– Позвольте вас угостить!

Я протяну мальчишке мелкую купюру, а умненькая наша, тем временем развернула пакет.

– Что это? - Олька недоумённо вертела в руках пачку нарезанной газетной бумаги, с двух сторон которой сиротливо пристроились бумажки достоинством в один динар.

– А, разве не за это вы боролись?

– Вы… вы… - На глазах девчёнки заблестели слёзы.

– По-моему, очень выгодный обмен. - Я старался говорить как можно непринуждённее. - Да и, согласитесь, спектакль просто великолепен.

– Но это же, это…

– Самое обыкновенное кидалово.

– Но ведь он… он…

– Нормальный человек. Продукт того общества, в котором живёт.

Олька решительно развернулась и быстрым шагом направилась в сторону полицейского участка.

– Вы что, хотите провести пару недель, подметая стамбульские улицы? Или вас достали клопы в отеле? - Девчёнка молчала, а я продолжал изгаляться. - Вообще-то, вы правы. Если ваша сестра похожа на вас, то скорей всего, в кутузке вы найдёте её гораздо быстрее. Да и камеры в полицейском участке, наверняка, регулярно дезинфицируют. К тому же, чтобы избежать блох, всех арестованных бреют наголо.

Упоминание о местных визажистах доконало её, и Олька уселась прямо на бордюр. И разрыдалась.

Я же, вытряхнул из кармана штук тридцать золотых, сунул ей в руку.

– Держите.

– Вы… Вы уходите? - Она заревела ещё громче.

– Что я садист, что ли. Я одолжаю вам денег. Не можете же вы находиться в чужом городе совершенно без средств. И перестаньте ныть. Наша договорённость остаётся в силе.

Она уткнулась мне в плечё, а я, посчитав педагогический процесс законченым, принялся гладить её по головке. Всё же, славная она девушка.

О том, чтобы "вернуться" и "переиграть" не шло и речи.

Ведь рано или поздно, с доверчивыми домашними барышнями происходят всякие нехорошие истории. Так что, Олька довольно легко отделалась.

Вволю поплакав, девушка подняла глаза и спросила:

– Я, наверное, ужасно выгляжу.

О, женщина! Ну, какое мне дело до того как ты выглядишь?

– Нормально.

Обняв её за талию, я подвёл безутешное дитя к фонтану и, зачерпнув ладонью, плеснул ей в лицо. Сочтя процедуру достаточной для поднятия тонуса, развернулся и направился в отель. Как же, как же.

– Погодите! - Требовательно приказала барышня.

– Ну, что ещё?

Но она уже вытащила косметичку и принялась наводить марафет. Всё же, чего-то я не понимаю в женщинах.

Минут через десять, видимо сочтя, что выглядит подобающим образом, Олька поднялась и, снова обретя былую уверенность, поинтересовалась:

– И что, по-вашему, мы теперь должны предпринять?

Нет, зарёванная и растрёпанная она мне нравилась гораздо больше. Что же касается ближайших действий, то тут у меня не возникло ни малейших сомнений.

– Пожрать!

На её хорошеньком личике отразилось всё, что она думает "по поводу" но тут, к счастью, городские часы пробили час дня и, взглянув вверх, она сменила гнев на милость.

– Хорошо, пойдёмте.

Плотно покушав я, сопровождаемый нытьём Ольги, поднялся к себе в номер и завалился на диван. Поиски поисками, а хорошее пищеварение - дело святое. Привык я, знаете ли, за последние два года к размеренному образу жизни. И, в ответ на все её стенания, лишь промычал:

– Когда вы говорите, Мари отправилась изучать местные взаимоотношения?

– Пол года назад.

– Вот и я говорю, каких-то два часа погоды не сделают.

И заснул.

– Вы неврастеник?

В голосе Ольги не слышалось и следа иронии. Всего лишь холодное и деловитое любопытство. В руках она держала кувшин с водой, из которого, по всей вероятности, и плеснула мне в харю.

Признаваться в ненормальности не хотелось. К тому же, я и сам не до конца уверен, кошмар мне приснился, или это шутки плотно набитого желудка. И намеревался держаться до последнего.

– Ну, как вам сказать… Не хочется вас разочаровывать но, боюсь, что нет.

Она с сомнением глядела на меня. Потом, поставив сосуд на столик, заявила:

– Вы так орали, что я подумала, кого-то режут.

– Не заорёшь тут, как же. Посмотрел бы я на вас, если бы во сне вам в лицо плеснули водой.

– Позвольте уточнить. - Ехидно прошипела она. - Сначала ВЫ принялись вопить во всю Ивановскую. И только потом я решила прийти на помощь.

– Спасибо.

Видимо, в моём голосе не хватало искренности, так как процедив сквозь зубы: "Не за что", Олька сообщила: