Люди долга и отваги. Книга 1 - [8]

С телеграммой ознакомился В. И. Ленин.

Вскоре на имя наркомсобеса А. Н. Винокурова была принята телеграмма:

Подтверждаю, что бывший начальник Казанского отделения уголовного розыска Николай Голубятников 2 марта прошлого года, руководя лично поимкой бандитов, сражен двумя выстрелами и через несколько часов умер.

Голубятников был человек энергичный, безупречной честности, открыл много крупных краж. Предтатсовнаркома Саид Галиев.

Матери Николая Голубятникова Александре Тимофеевне, его жене Евдокии Николаевне и дочке Лидочке, которой шел тогда второй годик, Советское правительство назначило пожизненную пенсию. Местные власти выдали единовременное пособие.

Для восстановления биографии героя еду к Дмитрию Сергеевичу Николаеву, чекисту, одному из старейших сотрудников Казанского уголовного розыска. С ним вместе побывали у тех, кто знал Николая Голубятникова, работал с ним в Татарии: у Георгия Павловича Кувшинова, Федора Степановича Фомина, его сестры Екатерины Степановны Фоминой-Нечаевой, у полковника милиции Александра Васильевича Дианова. Связываемся с сестрами Николая — Надеждой и Ольгой, проживающими в Куйбышеве. Они рассказали: «Семья наша была большая, жили бедно. Отец тяжело болел, и Николай с 13 лет стал работать «мальчиком» в магазине. Во время революции, будучи солдатом, он без раздумий взял сторону Советской власти. В 1918 году вступил в партию большевиков. Его избирают членом ревкома; направляют в Казанский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. А 24 мая 1919 года Николая назначили первым начальником губернского отделения угрозыска».

Трудное было время… В Казани и ее окрестностях действовали вооруженные банды. Они грабили, убивали партийных и советских работников.

Федор Степанович Фомин, в уютной квартире которого мы сидим, вспоминает:

— 2 марта 1920 года я дежурил по угрозыску. Бесконечные звонки — то совершено преступление, то задержаны спекулянты. Вдруг сообщили, что вооруженные грабители, перебив охрану, ворвались в государственный соляной склад и на нескольких подводах вывезли всю соль. Не улыбайтесь — соль тогда была на вес золота. Неожиданно дверь в дежурку отворилась, и прямо с порога молодой паренек — возчик Подкидышев — выпалил: «Я знаю, где спрятана соль. Поедемте быстрее, покажу!»

— Николай Илларионович, — продолжал Фомин свой рассказ, — приказал мне оставаться на месте, а сам с агентами угрозыска Кирилловым и Каменецким выбежали на улицу. Они сели в пролетку и помчались по адресу, указанному добровольным помощником.

Вот и улица Подлужная, двухэтажный бревенчатый дом. Быстро вошли в него. Произвели обыск. Обнаружили только пустые мешки из-под соли, преступников как будто нет. Собрались уже уходить. В это время Подкидышев, тронув Голубятникова за плечо, указал глазами на крадущихся по двору бандитов с пистолетами в руках.

— Этот высокий — Иванов. Атаман. Это он под угрозой оружия заставил меня и других привезти сюда ворованную соль…

Во двор вела еле заметная узкая лестница через дверь в чулане. В нее-то и рванулся навстречу банде Голубятников.

— Руки вверх! — крикнул он.

В ответ раздались выстрелы. Тяжело раненный в грудь Николай свалился на пол. Но он еще нашел в себе силы несколько раз выстрелить из нагана. Храбро вели себя и Кириллов с Каменецким. К несчастью, сумерки позволили бандитам ускользнуть.

— Товарищ Каменецкий, — придя в себя, попросил Голубятников, — быстро езжайте в отдел, поднимите людей. Надо задержать…

Виктор, агент угрозыска, бережно поднял брата на руки. Жизнь едва теплилась в нем. Николай открыл глаза и спокойным, но уже изменившимся голосом успел произнести:

— Прощайте, товарищи. Приказ выполнен.

Леонид Рассказов СХВАТКА В ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ

Около Устьинского моста в Замоскворечье издавна был установлен пост. Место это всегда считалось беспокойным. Недалеко толкучий рынок, куда часто приносили сбывать краденое, где промышляли карманники, игроки в азартную рулетку. Редкий день проходил здесь без происшествий. Поэтому еще в старые, дореволюционные времена начальство ставило на пост возле Устьинского моста опытного городового, могущего принять решительные меры на случай каких-либо беспорядков.

А теперь на том месте, где когда-то стоял дородный городовой, прохаживался человек среднего роста лет сорока пяти, в видавшей виды солдатской шинели, с винтовкой на ремне. Поставил его на этот пост 1-й Пятницкий комиссариат рабоче-крестьянской милиции.

В предрассветной мгле шаги звучали особенно гулко. Егор Швырков негромко разговаривал сам с собой:

— Ловко мне подметочки подбили. И главное — недорого: за осьмушку махорки. А то и ходить бы не в чем. Казенных-то в милиции пока не дают. Да и то сказать, где их взять-то? На всех разве напасешься? А тут еще эти бандюги проклятые житья не дают. Грабят людей, насилуют, убивают.

Егор с гневом вспомнил, как совсем недавно шайка жуликов растащила средь бела дня три воза продовольствия, которое везли голодающим ребятам в останкинские детские учреждения. Два милиционера, к которым присоединился и случайно проходивший по этой улице Швырков, смогли отстоять только одну подводу.