Люди Большой Земли - [32]
В самоедской сказке дикий и домашний олени спорят, кому лучше живется.
Дикарь: «А что же у тебя вся шея обтерта? Видно житье твое нехорошее?»
Домашний отвечает: «В этом виновата моя хозяйка. Уж очень она грязна, кровь свою женскую не смывает. Потому мне тяжело тянуть ее поганую нарту».
Оскорбительные мелочи, нашедшие отражение и в фольклоре, в колхозе позабылись, самоупразднились.
Весною 1931 года делегатом от ненецкого округа на VI Всесоюзный съезд советов приезжал в Москву председатель ПНОК’а самоед-ненец Семен Алексеевич Соболев.
Соболеву 57 лет, 33 года работал батраком, потом стал единоличником-бедняком. «Только при советской власти почувствовал себя человеком», ныне — кандидат в члены партии, с энтузиазмом строит колхоз.
Вот что рассказал Соболев в своем докладе Комитету Севера:
— Так чиво, — хорошо живем! Когда начали мы колхоз, кулаки воевали против. Говорили — плохо будет в колхозе. Мы хоть темные, неграмотные, но думаем: советская власть плохо не сделает, раз говорит — идите в колхоз, значит будет хорошо. Вышло хорошо!
Людей в колхозе—28, а с ребятами—47.
Сначала-то у меня сын записался, а потом и я. Было по 10 оленей, потом по 20 и по 30 на человека. Пошел середняк в колхоз. Один середняк было оступился. Оленчиков-то мало у нас было сначала, немножко больше 200 да дали нам 40. Год был тяжелый, ледовый, кое-как мы доволоклись до промысла.
Один середняк поехал, а потом оступился. Говорит, никто не помогал мне наживать оленей и не хочу теперь раздавать их по товарищам. Я его убеждал: «работай до лета, подожди, толк будет, хорошо будет». Ну, верно, рыбы достали хорошо в тот год, 800 пудов продали, сейчас год хуже—600 пудов. Песцов в 1929 году добыли 40, сей год еще не зачинали продавать. Нынче нам дали 1500 кулацких оленей.
При царе никто не знал, никто не помогал. Теперь подмогу дали, мы соединились, крепкие стали, оделись хорошо, сыты. Хорошо живем! Теперь нас знают, за нами наблюдают.
Убили мы сейчас 700 оленей, из них 400 телят. Государству сдали. Приехал из «Кочевника» человек и спрашивает — «сколько сдадите?» — спрашивал без насилия. Ну, мы и сдали 400, сами сдали, добровольно. Пропало от болезни копытной сей год больше сотни. Приплод был неважный.
После убоя у нас теперь уже 2 100 оленей, а потом будет и 10 000. Вот какой у нас план!
Собрания бывают в колхозе. Обсуждаем на собраниях — где кочевать, где жить, кто какую работу будет делать, кому что давать, планы обсуждаем. Была летом экспедиция (геоботаническая), смотрела — где какие корма. Мы их возили по тундре.
Каждый немец колхозник приставлен к промыслу: один по оленям, другие — рыбаки, третьи — по охоте, которые — по хозяйству.
Пастухов шестеро, у стада собаки. Дежурят по суткам. Ссбак-то со щенками больше сорока штук держим. Собаки хорошо сторожат, — без собаки и сто пастухов не уберегут стадо.
Ненцы тянут невод.
Председатель первого ненецкого оленеводческого колхоза Семен Алексеевич Соболев в Москве, в Комитете Севера.
Район Гельвыски. Дети ненцев в интернате.
Одного пастуха мы послали учиться на курсы. Ребята из колхоза все учатся, в Тельвиске — одиннадцать учеников из ПНОК’а, а единоличники учат ребят мало.
Делим все поровну, чтобы хватило всего, чтобы не завидно было. Ну, одежды и еды хватает. В кооперативе нам дают все в первую очередь. Конечно, лентяи есть и у нас, но мы их заставляем работать.
Чтобы доход распределять по тому — кто сколько сделал работы и как сделал (по количеству и качеству затраченного труда) — над этим еще не думали.
Теперь мы зимуем у устья речки в Кузнецкой Губе (68,8° север, ш. и 23,4° вост, долг.), рыбачили у Колонковой Губы, олени доходят до Голодной Губы.
(Территория колхоза занимает около градуса по широте и градуса по долготе.)
Думаем строить дом у мыса Сядуй-Нос (67,4° с. ш.), тут хорошо катер подходит, и кругом близко. Дом большой надо, да и не один. Наверно потом человек двести будет народу в колхозе. Ну, кредит стыдно просить, и так нам много подмогли.
Думали нынче зимовать итти в леса, да земля сухая осенью была, потом снег хороший. Ну, и зимуем в тундре.
Соседи еще плохо организуются в колхоз: не верят. Кулаки сбивают, надо принажать на кулаков. Есть еще бедняки, которые говорят — принажмут на кулаков, а мы как будем одеваться, что есть.
И наших пытаются сбить с толку. Говорят — казенные будете. Я их убеждаю: не верьте. Сами хорошо наблюдайте хозяйство колхоза. Ну, наших-то теперь палкой не выгонишь из колхоза. То голодали, а теперь сыты, одеты, хорошо живем! Я то все в батраках ходил, при царе ничего хорошего не видел.
Самое главное у нас теперь — кулака принажать, скорее тогда будет дело с колхозами.
Еще есть у нас просьба. Работников нам надо, руководителей, рабочих грамотных, партийцев больше надо.
Еще мотор надо, а то осенний промысел рыбы остается, в 1929 году осталось 400 пудов, сей год—300 пудов. Рыба белая осталась, самый хороший товар для Архангельска. Мотор бы прибежал и оттащил рыбу во-время. Работал бы мотор все лето, то и рыбы больше ловили и колхоз бы скорее вырос.
Не можем достать брезент для летнего чума. Говорят, волкодавы-собаки есть. Волков у нас много. Вот бы нам этих собак-волкодавов, а мы можем дать в другое место пастушьих собак. Кожи еще нехватает у нас на оленьи лямки.
