Любящие сестры - [178]

И тогда Джо сделал то, что ему хотелось с той минуты, как увидел ее. Он пересек комнату двумя широкими шагами и крепко обнял ее, запах ее духов, как запах цветка раздавленного неосторожным ботинком, окутал его приятной, дурманящей сладостью.

– Скажи ему, что я вернусь, – пробормотал он и быстро вышел из комнаты.

30

Сидя в мрачном бюро юридической конторы «Амаду и Фуршвилль» на улице Сен-Лазар, Анри чувствовал себя так, как будто его заперли на душном чердаке, заваленном заплесневелым старьем. Он заметил, что деревянные панели на стенах были источены червяками, а вокруг окон в форме вееров, выходящих на улицу Комартен, были оторваны обои. В тусклом утреннем свете, проникающем в комнату сквозь потрепанные плюшевые занавески, громоздкая мебель в стиле ампир с металлическими украшениями казалась траурной. И, mon Dieu, когда, интересно, старик Амаду в последний раз открывал окно? В комнате воняло пылью и застоявшимся табачным дымом. А сам седовласый адвокат, сидящий за бюро в стиле Людовика XV, неуклюжими движениями набивал трубку, он казался еще более древним, чем эта мебель. И все же он соответствовал ситуации. Жирод-старший пережил всех своих друзей, так почему же его последнее распоряжение не может читать человек-тень?

Анри перехватил взгляд Франсины. Она сидела по-военному прямо, вполоборота к нему. Ее темные волосы были стянуты в пучок, и это только усиливало заостренность черт ее лица. Она была одета в безупречно белый костюм из шерстяного крепа, отделанный синим букле, в шелковые чулки и черные кожаные туфли на высоких каблуках. У нее был очень самодовольный вид… и он хорошо знал, что это означает. Точно такое же выражение было на ее лице, когда она выгнала последнего любовника Жан-Поля с его должности учителя и отправила обратно в Алжир. Конечно, Франсина никогда бы не созналась, что их сын был гомосексуалистом, но она сделала все возможное, чтобы избавиться от его любовников.

Знала ли она что-то такое о завещании папаши Жирода, чего он не знал? У Анри появилось какое-то нехорошее предчувствие.

«Это просто поза», – сказал он себе. Как только компания Жирода станет моей официально и по закону, у нее не будет больше власти надо мной, и она знает это. Боже, наконец-то они разведутся. «Не надо будет больше демонстрировать преданность перед стариком. Я буду свободен».

Он будет свободен и сможет жениться опять, если захочет. Но на ком? На Долли? Нет, нет, глупо питать такие надежды. Для Долли я уже прошлое, так оно и должно быть. Шесть лет – это слишком долгий срок.

Но при одном воспоминании о ней настроение у него улучшилось. Через два дня он будет в Нью-Йорке на шоколадной ярмарке. Он увидит ее и тогда узнает, остался ли у него хоть один шанс.

Глядя на своих детей, сидящих рядом с ним на резном деревянном диване под фотографией Вильсона и Клемансо, Анри думал, понравится ли Долли его сыну и дочери. Начавший уже лысеть Жан-Поль, погруженный все время в свои книги, наверное, и не заметит Долли, пока она сама не расшевелит его. А славная, упитанная, вечно где-то витающая Габриелла, одетая в этот ужасный коричневый костюм, в котором она выглядела как часть мебельного гарнитура? Он представил, как Долли потащит Габи по магазинам и накупит кучу ярких цветастых платьев, многоцветных шарфов и страшно непрактичных туфель.

Он попытался остановить себя. Слишком многое еще было неясно. Но это ему не удалось.

Он ждал этого момента целую вечность, и сейчас, когда он наконец через несколько мгновений сможет назвать «Жирод» своей собственностью, он испытывал странное чувство, что ему не хватает старика. Анри показалось, что вот он сидит рядом с Амаду на кресле с высокой спинкой и, нагнувшись вперед, держится своими скрюченными руками за набалдашник трости.

Но почему я волнуюсь? Жирод сдержал обещание и подписал документ прямо в моем присутствии. У меня даже есть копия этого документа. Хотя Августин мог не раз изменить свое завещание за последние шесть лет, но та часть, которая касалась фирмы, конечно, осталась неизменной. Несмотря на свою жесткость, Августин был честным человеком.

Так почему же ты так нервничаешь?

Анри почувствовал, что Франсина смотрит на него. Взгляд ее глаз был твердым и острым, как бриллианты в ее ушах, которые, несомненно, были подарены любовником. Странно, что она так тщательно скрывала эту часть своей жизни. Можно было подумать, что он был агентом КГБ. Прошло шесть лет с тех пор, как Анри уехал из квартиры на улице Марэ, но единственное, что она сделала в этой квартире, это превратила его кабинет в маленькую часовню. Но, несмотря на то что у нее было теперь больше возможностей молиться, она не стала ненавидеть его меньше. Что бы ни произошло, во всем всегда был и будет виноват он, начиная от головной боли и больной печени и кончая странными склонностями Жана-Поля и даже смертью их несчастного спаниеля, который вскоре после того, как Анри уехал, выбежал на дорогу и погиб под колесами автомобиля.

Она могла скрутить всех: друзей, любовников, детей, даже своего упрямого отца, заставить их всех делать то, что она хочет, всех, кроме него… ее мужа И он понимал, что в этом и была причина ее ненависти.