Любящее сердце - [77]

Он вышел из комнаты, приказал дворецкому подать коня как можно скорее и бросился переодеваться.

* * *

Саманта появилась на Гросвенор-сквер после обеда, сопровождаемая служанкой. Захлебываясь от нетерпения, она рассказала о визите графа и графини Рашфорд, пришедших к ним с виконтом Керзи, и о том, что они говорили с дядей Джеральдом целых полчаса, запершись в библиотеке. Тетя Агата дала понять, что теперь Дженнифер и граф Торнхилл полностью оправданы в глазах общества и что скоро будет сделано какое-то заявление, снимающее все подозрения.

Новость должна была поднять настроение Дженнифер, но сама Саманта не выглядела счастливой. И наконец, она сказала то, что собиралась сказать. Она рассказала, что Лайонел делал вид, будто увлечен ею, что она влюбилась в него и только потом поняла, что он ее использует.

Она не знала, сможет ли Дженни простить ее. Но Дженни уже была за тем пределом, когда можно обидеть еще сильнее. Хуже, чем сейчас, ей уже не могло быть, и лишнее свидетельство очередного предательства ничего не меняло. Она не винила Саманту, которая была ей лучшей подругой несколько лет. Мужчины в ее глазах были куда более вероломными существами: в их руках была и сила, и власть, и опыт.

Кузины отправились в парк и гуляли рука об руку, вспоминая то, что успели пережить за несколько недель в городе и как эти несколько недель, проведенных в столице, изменили их жизнь. Увы, совсем не так, как того ожидали девушки.

Дженнифер пообедала одна, поскольку получила записку о том, что ее муж намерен обедать в клубе. Она сидела в столовой, чувствуя тишину, чувствуя присутствие слуг, но не чувствуя вкуса. Она заставила себя съесть понемногу от каждого блюда лишь для того, чтобы поддержать силы.

Вечер она провела в своей маленькой гостиной за рукоделием. Она понимала, что должна назначить время для разговора с мужем, поскольку он будет стараться избегать видеться с ней, пока она не примет решения.

Так чего же ей хотелось?

Я люблю тебя больше, чем саму жизнь. Нет, она ему не верила.

Она не знала, чего хочет. Она не хотела об этом думать. Сейчас на душе у нее было слишком тяжело, чтобы взваливать на себя дополнительный груз решения. Пусть он подождет.

Дженнифер рано пошла спать. Она чувствовала себя смертельно усталой. Она лежала и смотрела в окно, на звездное небо, гадая, когда он придет домой и придет ли вообще. Но вот она услышала звук отпираемой двери в комнате, смежной с ее гардеробной. Дверь в свою комнату она оставила открытой. И вдруг все стихло. Возможно, то был всего лишь его слуга.

Она не могла спать. Двадцать лет она спала одна. Всего две ночи он делил с ней постель. Теперь она уже и не знала, сможет ли когда-нибудь спать одна. Во всяком случае, сегодня она уснуть не могла. Прошло уже несколько часов, как она легла, а сон все не шел.

Она зажгла свечу. Сев на кровати и обхватив руками колени, она смотрела, как она горит, как тает воск. Сон все не шел. Взять с полки какую-нибудь книгу и начать читать у нее не хватало сил.

Оставалось сделать только одно. Вздохнув, она опустила ноги на пол. Свеча осталась догорать на ночном столике.

* * *

Она не стала стучать. Просто тихо открыла дверь и вошла. Она даже не вполне была уверена в том, что он вернулся домой. Он мог вернуться и уйти вновь или пойти спать на диван в гостиной. Шторы не были задернуты, и лунный свет освещал комнату достаточно ярко. Он стоял у одного из окон в халате и смотрел на нее через плечо. Она подошла к нему и стала рядом.

Она могла говорить только о том, что было у нее на душе. Она ничего не решила, не придумала никакого плана. Но иногда слова говорятся сами собой.

– Я хочу, чтобы мы были мужем и женой. Чтобы все оставалось как есть.

– Хорошо, – очень осторожно ответил он. – Много времени это не займет. Всего несколько минут. Мы сделаем это здесь? Потом вы можете вернуться в свою постель. Если повезет, скоро вы забеременеете. Тогда вам не придется видеться со мной так часто.

– Я не это имела в виду, – сказала она.

Он молча смотрел на нее и ждал пояснений.

– Ты действительно говорил правду? Габриэль, прошу тебя, я должна знать правду. Если ты сказал так лишь потому, что я хотела это слышать, и повторишь вновь по той же причине, я все равно скоро почувствую ложь. Честнее сказать, что ты желаешь мне добра и готов выработать вместе со мной взаимоприемлемое соглашение. Так ты действительно сказал то, что чувствуешь?

– Я люблю тебя больше, чем жизнь, – повторил он.

– Правда?

Она склонила голову набок и пристально вгляделась в его лицо. Она дала ему шанс выйти из затруднительного положения, не будучи жестоким. Но он снова повторил свои слова.

– Тогда, Габриэль, у нас может кое-что получиться, потому что я тоже тебя люблю. Ты устроил так, чтобы я могла жить с тобой вместе и все же отдельно от тебя, но меня это не радует. Я хочу жить с тобой.

Он отвернулся. Она не сразу поняла, что он плачет.

– Габриэль, – испуганно проговорила она, тронув его за плечо, – не надо.

– Не может быть, чтобы ты действительно захотела простить меня, Дженнифер. Этот мой грех будет стоять между нами до конца наших дней.