Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - [88]

В период высадки десанта и его боевых действий часто выезжал в боевые порядки частей и отрядов, ведущих ожесточенные бои на улицах города Новороссийска и лично руководил политорганами, оказывая большую конкретную помощь командованию в политическом обеспечении боя, проявляя при этом исключительную храбрость и мужество.

Для успешного проведения боевых десантных операций сумел правильно нацелить аппарат политотдела армии, политотделов соединений и всей парторганизации армии, в результате чего в период боев на должном уровне была поставлена партийно-политическая работа».

Нетрудно догадаться, что Малая Земля для Леонида Ильича стала самой высшей и наиболее опасной точкой войны. Парадокс заключается в том, что эта земля была уникальным плацдармом. Там не было явно подчеркнутой разницы между передним краем и тылом. Крошечный клочок суши перед немецкими корректировщиками артиллерийского огня был как на ладони…

«Какая это была женщина»

Для Леонида Ильича воплощением, всех женщин, воевавших на фронте, стала Мария Педенко, или Рыжая Полундра. В книге «Малая Земля» она появляется неожиданно:

«Помню, рано на рассвете я возвращался с переднего края и увидел двух девушек. Они поднимались со стороны моря. Одна невысокая, ладно схваченная ремнем, рыжая-рыжая. Козырнули, и я проехал. Своему помощнику по комсомолу я дал обещание в пять часов принять людей в связи с утверждением их комсоргами на место убитых. И вот приходит как раз эта рыжая девушка со свертком бумаг.

– Вы откуда? – спрашиваю у нее.

– Из батальона моряков.

– Как они к вам относятся?

– Хорошо.

– Не обижают?

– Нет, что вы!

Оказалось, она рисует… На Малую Землю эта девушка, Мария Педенко, попросилась сама, была в десанте с первых дней высадки. Под огнем выносила раненых, а в минуты затишья пробегала от окопа к окопу с газетами, конвертами, бумагой, проводила беседы, читала стихи. Ее знали и любили все малоземельцы, считали одним из лучших агитаторов. Рукописная газета “Полундра” была придумана ею, она даже ухитрялась “издавать” ее в нескольких экземплярах, и бойцы зачитывали эти листки до дыр. Дружный хохот стоял всегда там, где их рассматривали и читали.

Позже, когда мы брали Новороссийск, Марию ранило, но, подлечившись, она снова ушла в боевые части. Ее героизм был отмечен тремя боевыми орденами. Затем она попросилась в Киев, когда там шли самые напряженные бои. Однажды мне попала на глаза в газете (в “Правде” или “Известиях” – не пом ню) ее статья “Любовь”. Можно было подумать, что это какая-то сентиментальная вещь. Оказалось, нет. Речь шла о Родине, о любви к Родине».

В 1970 году отмечая День Победы, Л. И. Брежнев вспомнил и Рыжую Полундру: поднялся с бокалом в руках и спросил: «Помните Марию Педенко?…»

Родственник Брежнева, Олег Шевляков, вспоминал, как в конце 1960–х Леонид Ильич, придя домой навеселе, внезапно разоткровенничался: «Пользуйся молодостью. Нравится девушка, бери за руку и без разговоров. Будет, что вспомнить… Только без насилия, конечно. А потом, – вздохнул, – ребята, ничего этого уже не будет; хоть все стены деньгами обклейте…»

«Он был бабник без царя в голове», – расскажет С. Узину Герой Советского Союза Д. Л. Маргулис, служивший с Брежневым в 1942–1944 годах. Служивший под началом Леонида Ильича в 18-й армии Агеев однажды пришел с приятелем к начальнику политотдела за разрешением съездить в Сочи. Брежнев спросил: «Зачем?» «Мы, конечно, то да се, мол, надо проверить работу наших госпиталей…» «Сколько надо?» – спросил он. Мы говорим: «Ну, два дня». А он: «Для работы двух дней много, а для девок мало. Просите три!» И ведь дал три!

Говорят, женщины были от него без ума: белозубая улыбка, ямочки на щечках, одет всегда с иголочки, высокий, статный, вежливый. Фронтовой шофер Брежнева, Репенько, про Леонида Ильича помнит многое, ведь, как сам говорит, от шоферни утаить ничего нельзя: «Мы ж его еще с Малой Земли пасли… Охоч был до баб. Молодой же был, гривастый и бровастый. И бабы фронтовые до него больно охочи были. Одним словом, был мужик не промах на переднем крае».

Однако на певицу Анну Шалфееву, красавицу со светло-русыми волосами и обладательницу великолепного сопрано, политработник Брежнев, как ни странно, с первого раза впечатления не произвел. Анна Васильевна была первой исполнительницей популярнейшей тогда песни «огонек» и однажды с концертной бригадой приехала на фронт, где воевал Леонид Ильич. Тот сразу же обратил на прекрасную женщину свое внимание. После первого же концерта один из военных попросил Анну Васильевну зайти в столовую. Как только она вошла, он сообщил, что сейчас сюда пожалует замполит Брежнев, а потом вышел и запер ее на ключ. Певица была оскорблена такой бесцеремонностью и тут же вылезла через окно на улицу. Можно только представить, какое лицо было у комиссара, когда он не нашел в закрытом помещении красавицы-певицы. Но именно это – строптивость красавицы раззадорила молодого Брежнева, и в дальнейшем он не раз сопровождал ее во время фронтовых выступлений.

Как рассказывала Анна Васильевна, «Леонид всегда заботился о своих женщинах и хорошо устраивал их в жизни. Но больше всего любил не певиц, а медсестер».