Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - [70]

Дорогой и милый Алик! Очень-очень жду твоего письма, и тогда т. Кузин немедленно поедет за тобой. Мы находимся уже не так далеко от того места, где живет твоя бабушка. Проехать к нам к тому времени будет не так трудно. Пиши, какая у вас погода. У нас все залито – водополье в полном разгаре.

Милый, любимый, дорогой Алик! Обнимаю, прижимаю к своей груди и крепко, крепко тебя целую невообразимое количество раз. Жду с нетерпением твоего ответа и, самое главное, тебя. Сам здоров и бодр, крепко пополнел. Думаю, что я теперь тебя гораздо полнее. Скорее ответ.

Твой всегда и всюду Андрюша.

26 апреля 1942».

«Здравствуй, дорогой и милый Алик!

Спешу сообщить тебе, что я бодр и здоров. Бьем фашистов по-прежнему. Поздравляю с наступающим праздником 1-е Мая. Желаю провести его счастливо и радостно. Одновременно с этим шлю тебе письмо. Ответ жду немедленно, и тогда приедет к тебе Кузин. Привет маме, папе, Юрику и маленькому Андрюше – так, что ли?

Дорогой и милый Алик! Скорее сообщай твое здоровье и всех остальных, жду с нетерпением. Привет всем знакомым. Целую крепко и много раз.

Твой Андрюша.

26.4.42.

В письме жду от тебя, что тебе нужно выслать с тов. Кузиным. Целую.

Твой Андрюша».

«Добрый день, дорогая и милая Алик!

Сегодня получил от тебя сразу два письма, чему был несказанно рад. Дорогой и милый Алюсик. Мне очень обидно, что ты пишешь мне такие нехорошие письма. Из твоих писем можно понять, что я как бы изменился в нехорошую сторону. Эти намеки на “обслуживание” и т. д. Милый и родной Алюсик! Это совершенно обижает меня. Ведь ты, наверное, сама прекрасно знаешь, что, кроме тебя, у меня никого в жизни нет. Я по-прежнему такой, какой был с тобой в последние дни перед твоим отъездом. Разница только в том, что теперь я очень сильно по тебе скучаю и жду тебя с нетерпением, когда ты будешь со мной. Как только получу от тебя письмо, немедленно высылаю Кузина к тебе, но от тебя ответа нет. Я волнуюсь. Что у тебя? Сын? Дочь? Не мучь, скорее пиши. Люблю тебя по-прежнему сильно и больше всех на свете. Думается мне, никто так тебя еще никогда не любил. И очень горько читать упреки именно от тебя, моя дорогая. Получил письмо от Жеки. Как с ее стороны благодарю – прислала мне цветы. Она отдает свою кровь раненым бойцам. Истинно святая женщина. Да простятся ей все грехи ее. Дорогой и милый Алик! Жду твоего письма немедленно. А пока до твоего письма и до тебя. Обнимаю, прижимаю и целую крепко. Твой всегда и всюду Андрюша.

Дорогой и милый Алик! Прости, что так плохо написал (плохим почерком) – это я тороплюсь, так как стоит человек и ждет моего письма к отправке на небольшое расстояние по воздуху. Очень хочется, чтобы письмо скорее попало к тебе. Сам я бодр и здоров, чего особенно тебе сейчас от души желаю. Фашистов бьем по-прежнему. В этом году надеемся ликвидировать их полностью. Такую задачу нам поставил наш Великий вождь, и мы ее должны во что бы то ни стало выполнить. Дорогой и милый, роднинький Алюсик! Скорее отвечай, с нетерпением ожидаю твоего письма. О наших делах тебе полностью расскажет Кузин, когда приедет к тебе. Напиши, что тебе надо будет захватить Кузину с собой. Ты писала в отношении наших вещей, которые находятся у Чижма, так, я думаю они не пропадут. Я Кузину это скажу, когда он к тебе выедет. Будешь писать письмо Жеке, напиши ей от меня привет и наилучшие мои ей пожелания. Будет время, и я ей черкну. Привет маме и Юрику. Поцелуй всех их за меня крепко-крепко. Одним словом, передай им мой фронтовой поцелуй. Себя, конечно, поцеловать ты не сможешь, поэтому попроси Юрика передать тебе мой поцелуй. Я бы просил и своего маленького, но он, видимо, пока еще несознательная масса. Ну, всего. Желаю здоровья и счастья. Целую крепко и много раз.

Твой Андрюша.

10.5.42».

«Добрый день, дорогой и милый Алик!

Долго не получал писем от тебя и решил черкнуть тебе. Последнее письмо твое получил, которое ты писала еще в апреле месяце. Естественно, меня волнует, как ты пережила время с 22 апреля и по настоящий день.

Дорогой и милый Алик! Мой родной! В последних твоих письмах ты обвиняешь меня во всех смертных грехах и делаешь всякие намеки и на “обслуживание” и др. Пойми, дорогой Алик, что это в тебе все говорит ложное чувство. Если тебе по совести сказать, до 22 апреля и я так на тебя думал, правда, теперь думаю, что тебе до определенного времени заниматься флиртом не совсем удобно. Так что все это ерунда. Все это зависит от того, что мы так долго не виделись. Ведь прошло уже много времени, как я не ощущаю тебя вблизи себя. Ты, конечно, выехала рано, о чем я тебе в свое время говорил. Но теперь уже этого не вернешь. Сейчас у меня одна надежда – поскорее узнать о вас, мои родные, дорогие и любимые. Как вы себя чувствуете. Я прекрасно знаю, что ты там “мечешь” гром и молнию, почему я пишу редко письма и, главное, не высылаю Кузина за тобой. На все это я не стану тебе долго отвечать, потому что ты в свое время рядом со мной пережила известную обстановку. Правда сейчас обстановка немного лучше, чем тогда, когда мы начали бой, тогда, когда ты вместе со мной ехала в машине, но все же обстановка серьезная. Но, невзирая ни на что, мы проклятых извергов фашистов все равно сотрем с лица земли. И это будет очень скоро. Поверь, что теперь немцы уже не те, что были раньше, да и мы крепко за прошедшее время научились кой-чему, как, главное, бить фашистов их же методами, создавая им мешки и окружения.