Любви подвластно все - [97]

«Интересно, как выглядят его глаза, когда он занимается любовью? – думала Изабел. – Может, в машине или где-нибудь в тенистой аллее?.. Быстро и энергично, а потом…»

Нет, ей не следовало допускать подобные мысли. Ведь жар уже растекался по всему телу…

– Я остаюсь здесь, в маленьком городке, потому что мне нравится чувствовать свою причастность… к чему-то значительному, – проговорил Рис. – Нравится думать, что это чувство, возможно, как-то связано с Джеком Фаунтином, который никогда не знал своего родного отца. Может быть, и с вами происходит нечто подобное.

Изабел поняла, зачем он это сказал. Чтобы она могла рассматривать собственную жизнь как часть многовековой истории тех своих предков, про которых она кое-что знала. Рис как бы говорил: «Тебе нечего стыдиться».

– Здесь, в Англии, события двухсотлетней давности помнятся так, словно происходили вчера, – в задумчивости продолжал он. – Вот, например, Айзея Редмонд, отец Лайона… Он умер на склоне лет при загадочных обстоятельствах. И по сей день не утихают слухи о том, что его убил Джейкоб Эверси.

– Не может быть! – воскликнула Изабел.

– Никаких доказательств не было, разумеется. Похоже, ничего никогда невозможно доказать, если речь идет об Эверси. Они всегда выходят сухими из воды. Во всяком случае, так говорят.

Изабел невольно улыбнулась. Ей нравилось сознавать, что в ее жилах течет плутовская кровь.

– До сих пор сохраняется некоторая напряженность в отношениях между Редмондами и Эверси, – осторожно добавил Рис.

Их взгляды тотчас же встретились, и теперь прежнее тепло в его глазах обернулось жаром.

А может, он женат? Откуда ей знать? Или имеет подружку… Наверняка местные женщины выдумывают себе всевозможные недомогания и выстраиваются в очередь в клинику, чтобы попасть на прием к доктору с подобной внешностью.

И вообще, она не имела права заводить тут какие-либо интрижки. Ведь дома ее ждал Эндрю. Один из самых завидных холостяков залива Сан-Франциско. Человек, который много и усердно работал. И с которым очень приятно было проводить время, когда он отрывался от своей работы.

Рис первый отвел глаза. На улице же вдруг стало тихо. Экскурсионный автобус увез туристов, а местные разбрелись по домам и приступили к обеду. Солнце клонилось к горизонту.

– Благодарю вас, – тихо сказала Изабел.

Рис не спросил за что – все понял сам.

– Мы можем выпить капучино или доброго темного эля в пабе «Свинья и чертополох», – предложил он. – Это заведение принадлежит моему старому школьному приятелю Джеффу Хоторну. У них там сохранилась презабавнейшая старинная гравюра, изображающая Лайона Редмонда в кипящем котле под надзором двух каннибалов.

– Я бы не прочь немного перекусить. Теперь, когда вы упомянули об этом, я поняла, что проголодалась.

Рис рассмеялся, и они встали со скамейки. Изабел сунула останки своего айфона в сумочку, а он взял свой мотоцикл и покатил его в сторону паба, находившегося всего в нескольких десятках ярдов от них. На нем были линялые джинсы, плотно облегавшие ноги, и потертая – явно любимая – черная кожаная куртка. Изабел же была знатоком и ценителем мужской грации, поэтому наблюдение за Рисом весьма ее воодушевляло.

Внезапно он повернулся к ней и проговорил:

– А вы знаете, что ваш дальний предок Колин Эверси однажды сбежал прямо из-под виселицы?

– Не может быть!

– Да, именно так, – кивнул Рис. – Об этом даже написана целая баллад, в которой великое множество куплетов.