Любовный розыгрыш - [36]

— Я собираюсь повидать Жильбера, — заявила на следующее утро Николь. — Может быть, передать, что ты скоро его навестишь? — спросила она племянника.

Филипп недовольно поморщился и перед тем как ответить, долго возился с манго, очищал его от кожуры.

— Боюсь, визита мне не избежать, — наконец сказал он. — Сегодня я занят, а завтра, возможно, заеду в больницу.

После завтрака молодая чета отправилась в гости к другу Филиппа, Эндрю. Поскольку муж был явно не в духе, Нэнси вовсю старалась отвлечь его от мрачных мыслей, благо недостатка в темах для беседы не было.

— Смотри, как здесь красиво, — восторгалась Нэнси, указывая на мелькавшие за окном машины побелевшие на солнце деревянные здания в прованском стиле. Веранды многих домов украшала замысловатая резьба, стены увивал дикий виноград.

— Это старый рыбачий поселок. Здесь живет и несколько французских семей. Бог знает, каким ветром занесло их сюда, но до сих пор они хранят традиции своей родины, — пояснил Филипп.

— Как романтично! — вздохнула Нэнси. — Запах моря, развешанные для просушки сети, веселье в портовом кабачке…

— Есть у них и кабачок, — усмехнулся Филипп. — Я познакомился с Памелой на одной из здешних милых пирушек.

Нэнси вспомнила, что Филипп как-то пообещал сводить ее на местную вечеринку, которая обычно начинается в пятницу вечером, танцы продолжаются до утра, повсюду на улицах громкая музыка и веселье, уличные торговцы предлагают горячие закуски. Внезапно до Нэнси дошло, что Филипп только что упомянул свою покойную жену. Может быть, последует продолжение и он приоткроет завесу тайны над своим прошлым?

— Какая она была? — осторожно поинтересовалась Нэнси. — Я нигде в доме не видела ее фотографий.

Лицо Филиппа омрачилось.

— Они сгорели во время пожара, — безжизненным голосом сказал он. Нэнси успокаивающе погладила его руку. — Наш дом стоял на границе поместья «Голубая лагуна». Я сам его спроектировал и построил своими руками. От дома ничего не осталось. Теперь пепелище поросло травой.

— Мне искренне жаль!

— Д-да… — Филипп думал о своем и был где-то далеко-далеко. — Это было ужасно! Все случилось так неожиданно. В тот день я ни свет ни заря собрался совершить прогулку верхом и вылез из постели как можно тише, чтобы не разбудить Памелу.

— Ты уверен, что в пожаре виноват твой отец?

Филипп безучастно смотрел на дорогу перед машиной. После затянувшейся паузы он наконец сказал:

— Николь видела его возле дома. Он курил сигару. А отец начисто отрицает, что вообще в то утро был там. Но я больше верю тетке. Зачем бы она стала говорить неправду? Я увидел дым, отъехав довольно далеко, и изо всех сил пришпорил коня. Но я опоздал, от дома оставалось одно пепелище.

— А потом? — тихо спросил Нэнси.

— Я пришел в дикую ярость, разыскал отца и набросился на него. Слуги стали меня удерживать, иначе один Бог знает, что бы я с ним сделал. Для меня в Памеле и маленьком Томасе была вся жизнь. А потерял я их потому, что старый идиот не соизволил как следует погасить свою проклятую сигару. После этого отец написал жалобу окружному прокурору. Он сделал несчастной нашу семью, — горько произнес Филипп. — И семью Памелы тоже. Ее родители так никогда и не простили мне ее смерти.

— Но ведь ты ни в чем не был виноват! — расстроилась Нэнси.

— Они считают, что если бы Памела не вышла за меня замуж, она бы здравствовала и поныне, — вымученно улыбнулся Филипп.

— Что за чушь?! — возмутилась Нэнси.

Филипп пожал плечами.

— Отец хорошо известен своим скандальным поведением и скверным характером, и в семье Памелы опасались, что я унаследовал от него самое худшее. Я не могу винить их за то, что они хотели для дочери лучшей партии. Наша семья была притчей во языцех. После бесчисленных интрижек на стороне отец привел свою последнюю любовницу к нам в дом. Его необузданный нрав и непредсказуемость поведения привели к тому, что Жерар, кузен отца, охранял границы своих владений с ружьем в руках. А свою родную сестру Николь отец подавил до такой степени, что она так и не завела семью и осталась старой девой.

— Но ты был настолько влюблен, что не стал ни на кого обращать внимания, а женился, — подсказала Нэнси.

— Мы были вынуждены, — Филипп взглянул на Нэнси. — Памела была беременна, — тихо произнес он. — Мы предприняли отчаянный шаг и заставили семейство Лембор осознать, что наш брак неминуем: мы с Памелой так хотели ребенка!

— Но они тебя в свою семью так и не приняли? Неужели они не видели, какой прекрасный им достался зять и как ты любишь Памелу? — разволновалась Нэнси. — Они не могли не видеть, насколько ты добр, как умеешь работать…

— Только не надо лести! — засмеялся Филипп. — Тут есть кое-что еще. Их предки были одними из самых первых на острове поселенцев. И они считали, для их дочери найдется кто-нибудь получше меня.

— Невероятно! — не сдавалась Нэнси. — Но… судя по твоим словам, семья Памелы и сейчас живет в Кингстоне?

— Сейчас здесь остался только ее старший брат. У него плантация в западной части Ямайки.

— Тебе надо было бы рассказать мне обо всем этом, — заметила Нэнси. — Свадьбы хорошо излечивают старые раны. Мы бы его позвали на нашу.