Любовные утехи русских цариц - [52]

В хронике того времени читаем: «Лестад в 1850 году законом монастырского пансиона в Тулузе приговорен к пожизненной каторге за изнасилование и убийство несовершеннолетней служанки. Начальница одной школы — монахиня уличена в наказании детей посредством сажания их на раскаленные плиты. Две монахини-учительницы в департаменте Аллье в наказание заставляли детей лизать раскаленное железо». Похоть и садизм в паре всегда ходят. Верховные чины духовенства не лучший пример подавали. О папе Иоанне XXIII ходили слухи, что он обесчестил до 200 жен, вдов и девушек, а также многих монахинь. А Бонифаций VIII сделал двух племянниц своими любовницами. Александр VI устраивал ночные балы, где царила полная разнузданность и участвовали знатные дамы. Папа Пий III имел от разных метресс не менее 12 сыновей и дочерей. Красивейшие куртизанки Италии нигде не были такими частыми гостями, как на папском дворе. Самые знаменитые папы эпохи Ренессанса страдали сифилисом. У Юлия II на всем теле не было места без «признаков разврата». Он никого не мог допустить до поцелуя ноги, так как нога его была разъедена сифилисом.

А знаете историю беременного Папы Римского? Да, да, вы не ослышались, дорогой читатель, Папа Римский забеременел самым что ни на есть человеческим, а не чудотворным способом от одного влюбленного кардинала, который из-за собственных интересов молчал, конечно, что Папа — самая что ни на есть женщина, из кости и крови и из адамова ребра сотворенная. Хитрая бестия, эта немка Гильберта — Иоанна была. То ли равноправие женщин, так сказать, эмансипацию, на шестнадцать веков раньше, чем следовало, хотела учредить, то ли собственное честолюбие удовлетворить, то ли возможности свои актерские продемонстрировать, только, переодевшись в мужское платье, уселась она на папский престол самым законным выборным образом и сидела на нем целых два года, пять месяцев и четыре дня! А как же, летописцы все точно подсчитали!

Наверно, долго еще правила бы эта Иоанна, мороча голову одним кардиналам, любя других и подставляя туфлю для поцелуя всем верноподданным. Судьба распорядилась так, что раньше времени в неподходящем для этой цели месте бременем разрешилась. И прямо стыд-то какой — в Риме, во время крестного хода, в гуще толпы молящихся, конечно, к их вящему ужасу. Конфуз, конечно, преогромный, на века. Но под инквизицию эта незадачливая папесса не попала, не успели святейшие свою оплошность исправить, вскоре после родов незадачливый Папа умер.

Но с этого времени, сказывают, в Риме такой вот обычай процветал: прежде чем в Ватикане какого Папу Римского на трон посадить, на менее престижный стульчик он должен сесть, с круглой дырочкой посередине, а дьякон снизу рукой осязает его естество. Что и говорить, метод этот оказался хорош, действенен, ведь с этой поры ни одна баба в Римские папы не пролезала.

О сладострастии высочайших служителей храма божьего, не ограничивающих себя в плотском чувстве, история наслышана немало. И их истории — одна другой похлеще. Кардинал Родриго, имеющий пятерых детей, долгое время находился в плотской связи с некоей Розой Ваноцца. В шестьдесят лет его страсть не только не утихает, но приобретает все более изощренные формы. Ему хочется кровосмешения. И вот, оставив свою любовницу, он все свое внимание и преступное желание обращает на собственную дочь Лукрецию Борджиа, вовлекая в это преступное чувство и своего сына Цезаря. И прелестница Лукреция, не особенно противясь и сама чувствуя в себе порочные наклонности, становится любовницей и отца, и брата. Потом, войдя во вкус порока, она захочет соблазнить еще и другого своего брата, Гифри, но ревнивый Цезарь хладнокровно убил брата. Конец был ужасен, из всей семьи в живых остался только брат Цезарь, вся семья была отравлена сильнейшим ядом. Цезарю удалось спастись, приняв ванну, наполненную горячей бычьей кровью. По-видимому, она вытянула яд из отравленного организма.

Похоть и преступления всегда стояли очень близко друг к другу. Ведь, принося в жертву фанатизму красавицу мавританку, еврейку или свою соотечественницу, суровый духовный инквизитор XVI века в какой-то мере удовлетворял свое сладострастие. В человеке, как в тигре, кровожадность и чувственное наслаждение живут рядом.

Вот до каких безобразий протестантское и католическое духовенство докатилось! В православии, конечно, таких безобразий поменьше было, но и здесь особой суровости ни к монахиням, ни к монастырской жизни не проявляли. Во всяком случае, Евдокия могла свободно в церковь ходить и даже выезжать на богомолье, молиться там истово, иногда и по сторонам поглядеть на людей. И вот после десяти лет своего заточения, когда однообразие и монотонность жизни утомят, тем более любовью не заполненную душу, какая была у Евдокии, у которой материнство и супружество были отняты, а сердце одними молитвами не больно напитаешь, — вот и стала она с молчаливого разрешения иеромонаха иногда свои монастырские рясы скидывать и в светское платье облачаться. Но, конечно, мы не отрицаем, что были строгие монашенки, которые свои чувства исключительно Богу отдавали. Даже когда ко сну раздевались, то иконы платочками заслоняли, чтобы не унизить боженьку лицезрением своего мерзкого тела.