Любовные секреты Дон Жуана - [81]
Но я не могу двинуться с места. А Элис между тем стоит рядом, – похоже, ей больше нечего сказать.
– Может быть, пойдем выпьем кофе? – чуть увереннее, чем раньше, спрашивает она.
– Не вижу смысла.
– Я приехала к тебе из Брайтона. И ты не можешь уделить мне несколько минут, чтобы поговорить обо всем?
– Нам не о чем разговаривать.
Но если нам не о чем разговаривать, почему же я все-таки говорю с ней? Подъезжает такси с зеленым огоньком. Достаточно просто поднять руку. У нас нет пути назад: после всего, что она сделала мне, Поппи, после всего, что я сделал Мартину, а Мартин – нам обоим. Слишком большой ущерб нанесен. Слишком тяжелая предыстория. Слабые мучают слабых. Это только породит новые несчастья.
– Ты все еще любишь меня, Дэнни?
– Даже не смей! Даже, черт тебя побери, не думай!
– Но ты любишь? Ты меня еще любишь?
– Ты не имеешь права спрашивать об этом.
– Дэнни, просто скажи, что нет, и я уйду и никогда тебя больше не побеспокою. Честное слово. Просто скажи мне.
Проезжает автобус, выпуская клубы дыма. Следом едет такси, я не останавливаю. Во рту металлический привкус. Какой-то ребенок, визжа от восторга, проносится мимо нас на одном из этих новых металлических самокатов. Почему-то я смотрю на небо. Перемещающееся, все время двигающееся, меняющееся каждую секунду каждого дня.
Конечно, я люблю тебя, Элис. Если любишь кого-то по-настоящему, не перестаешь любить его никогда. По правде говоря, я до сих пор люблю Келли, до сих пор просыпаюсь в два часа ночи и мне чудится ее нежное лицо с размытыми контурами в неосвещенной комнате. Я до сих пор люблю Наташу Блисс, хотя тогда и не решился показать ей свою любовь. По-прежнему люблю Бет, по-прежнему вижу ее профиль рядом на подушке. И продолжаю любить Элис, буду любить ее всегда, что бы ни случилось. Четыре замечательные женщины. Они ошиблись в том фильме насчет трех. Может, сценарист был слишком молод.
Я по-прежнему люблю ее. Тем хуже. Потому что это глупо, и бессмысленно, и безответственно, в чистом виде желаемое, выдаваемое за действительность. Потому что это противоречит единственной оставшейся в силе истине, которой я беспрекословно доверяю. Потому что я больше не верю в миф… но почему-то произношу – медленно, с сожалением, как будто сообщая дурную весть дальнему родственнику:
– Думаю, ничего страшного не произойдет, если мы выпьем по чашечке кофе.
К стыду своему, должен признать, что вечер завершился в постели. А потом осторожно, на ощупь, боясь в это поверить, с учетом всего, что было, мы начали с того, на чем остановились в прошлый раз. В течение последующих дней и недель нам как-то это удавалось. Можно даже сказать, что нам удалось проложить дорожку к тому месту, с которого мы смогли бы двигаться дальше.
Поначалу мы были очень осмотрительны, осторожны друг с другом. Злость, обида и недоверие, несомненно никуда не исчезнувшие, готовы были прорваться в любой подходящий момент. Элис вначале как будто постоянно извинялась, а потом, решив, что не может все время просить прощения, стала более дерзкой.
– Почему ты никогда не приводишь Поппи, когда я здесь?
– Ты шутишь? Чтобы она опять прошла через эту боль?
– Мы уже два месяца вместе.
– Я тебе не верю. Разве ты имеешь право рассчитывать на мое доверие?
– Ты должен мне доверять. Другого выхода нет. Пусть даже я не знаю, что будет завтра. Пусть даже я не могу ничего обещать. Ты должен мне верить.
– Сомневаюсь, что Поппи будет в состоянии понять эту изощренную логику.
– А мне кажется, Поппи имеет право знать, что происходит в твоей жизни.
– Не хочу, чтобы ты появлялась при ней. Это серьезный шаг. Показать тебя – значит дать понять, что ты будешь со мной. Что это навсегда. Нельзя травмировать ее в третий раз. Или в четвертый? Я уже сбился со счета.
– Как и все остальные, она имеет право на риск. И это нормально.
– Нет. Ты слишком наследила в моей жизни. Нет.
Долгая пауза. Чувствую, как клубок ярости сжимается у меня в горле. Чтобы успокоиться, иду в ванную и умываюсь. Вернувшись, вижу, что Элис держит пачку листов A4. По пятну от кофе на первой странице узнаю свою рукопись.
«Песчаный призрак».
– Положи на место, пожалуйста. Не советую тратить на это время.
– Я уже потратила.
– Ну и напрасно. Теперь тебе никто не вернет потерянных часов. Это имеет какое-нибудь отношение к нашему разговору? Отдай мне, пожалуйста.
Она отдает.
– Плохая вещь, – говорит Элис.
– Знаю, что плохая. Но, рискую повториться, не ответишь ли ты, какое это имеет отношение к нам?
Я все еще злюсь, все еще обижен, все еще смущен. И мне вовсе не нужна критическая беседа об отсутствии у меня литературного таланта.
– А ты знаешь, почему она плохая?
– Потому что я не умею писать.
– Нет. Ты очень хорошо пишешь. А плоха она потому, что все это неправда. Она о том, какими ты хочешь видеть людей, и о том, каким бы мог быть ты сам. Ты определенно умеешь писать. Просто тебе не хватает искренности.
– Благодарю за помощь. Правда. Это дает мне новые надежды.
