Любовные секреты Дон Жуана - [67]

На плакате диаграммы, цифры и графики. Я спокоен и невозмутим в своей сделанной на заказ тройке – большое яичное пятно на пиджаке, которое оставила Поппи, когда я обувал ее перед тем, как отвезти в школу, бросилось мне в глаза позже. После моего выступления повисает длительное молчание. Первой его нарушает женщина с зализанными волосами. Голос сдержанный, тон – на грани враждебного.

– И вы искренне полагаете, что этот проект подойдет для продукта, ориентированного на подростково-молодежную аудиторию среднего класса?

– Да. Проект адресован молодым, сексуальным. В нем есть ирония. Он ставит проблему нехватки времени. Говорит о новом предназначении женщины.

– Вот как?

– Конечно. Упор сделан на то, что женщины стали сильнее и теперь они командуют парадом.

Она кивает, что-то помечает. Теперь ее голос звучит резче, он почти ледяной:

– Я не увидела этого.

– He увидели?

– В проекте девушку подвергают средневековым пыткам – тут и «железная дева», и ящик с шипами, в который ее помещают. Подойдет ли такой образ для шоколадного батончика? Это скорее из области крайнего женоненавистничества, а вовсе не свидетельство нового предназначения женщины.

– Мы живем в эпоху постфеминизма. По-моему, подобное восприятие… это прошлый век, честно говоря. Кроме того, в ящик ее помещает другая женщина. А не мужчина.

– То есть женщины – и палачи, и жертвы.

– Мне кажется, вы преувеличиваете политическую составляющую. Это просто еще один шоколадный батончик.

– Это не обычный шоколадный батончик.

– Нуда, конечно, он особенный… и очень вкусный. Потрясающий продукт.

– И думаю, вряд ли постфеминизм предполагает, что мы должны отказаться от любых попыток избегать унижения и насилия над женщиной на экране.

– Это же шутка. Она берет с собой в ящик «хрум-Батончик», и, когда шипы вонзаются в нее…

Один из мужчин кашляет.

– Что делают?

– Вонзаются.

Женщина с прилизанными волосами снимает очки, протирает их и снова надевает.

– А зритель видит, как шипы вонзаются? – спрашивает та, что постарше.

Я поворачиваюсь к ней и замечаю, что в голосе у меня появились признаки отчаяния.

– Нет. Конечно нет. Это понятно по выражению ее лица. Она изображает боль. Но удовольствие сильнее боли. Конечно, тут можно увидеть намек на садомазохизм, но это хорошо, это рискованная реклама, на грани фола.

– Она обязательно должна быть обнаженной?

– Она не должна быть обнаженной. Но это внесет изюминку. Вы же хотели с изюминкой.

Еще одна долгая пауза. Женщина в очках теперь нетерпеливо постукивает карандашом по столу.

– И вы считаете, что так мы привлечем молодых женщин?

Я смотрю на ее лицо. Жесткая, деловая, крепкий орешек, прекрасно понимает, что делает. Чего она ко мне пристала? Конечно, это привлечет женский сегмент рынка. А производителю только того и нужно. Потому что женщины думают об одном – как бы купить какое-нибудь дерьмо. Маркс не захотел писать об этом, но шоппинг – идеологическая надстройка, определяющая экономический базис: у женщин уникальная способность тратить, в силу которой они попадают в рабскую зависимость от мишуры капитализма двадцать первого века. Шоппинг – это то, чем они занимаются в свободное от издевательств время. И еще строят из себя жертв. Орда лживых интриганок, невыносимых, неуловимых, дьявольская армия ведьм…

Стоп. Хватит. Я моргаю. Надеюсь, что подноготная моего проекта скрыта от аудитории. Насколько нелепо… откровенно оскорбительно то, что я предлагаю этим людям! Хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. Я уже не могу отличить иронию от полного идиотизма. В горле пересохло. Мне нужен этот заказ, но, если я сейчас не найду подходящей трактовки, остается мечтать лишь об одном – выбраться отсюда без помощи охраны.

– Да. Я… я… хочу сказать… – Словно ища поддержки, оглядываю комнату. Пять ничего не выражающих физиономий. – Мне понятны ваши опасения. Но, с другой стороны…

– Что, с другой стороны? – спрашивает молодая.

– Мужчины будут в восторге.

Наверное, не следовало этого говорить. Молодая вздохнула. Та, что постарше, кажется, сочувствует мне. Она улыбается.

– А у вас нет альтернативных вариантов, мистер Сэвидж?

Я снова моргаю. Альтернативный варианту меня имеется. Какая-то часть моего «я» знала, что концепция «железной девы» полетит к черту, как семитонный валун с высоты северного склона горы Айгер.

– Конечно есть. Что скажете вот об этом? – Я меняю плакат. – Главное действующее лицо этой концепции – девушка, стильная, но в меру. Образно говоря, самая крутая девушка не в самой крутой школе. Она умная, проницательная, взрослая. И у нее есть парень, но он еще не повзрослел. И ведет себя как ребенок. Он хочет «хрум-Батончик», прямо СЕЙЧАС. Когда она говорит: «Нет», он постепенно превращается в плачущего младенца. Тогда она сажает его на колени…

Идея простая, убедительная, привычная. Умная, сильная женщина и беспомощный, инфантильный мужчина. Я смотрю на пять физиономий и вижу, как они изменились. Они дружелюбные, заинтересованные, вовлеченные. Дело в шляпе.

Итак, кондитерский лексикон пополнился новым слоганом: «Если хочешь жить без шума, дай ему немножко хрума». Уровень продаж вырос на десять процентов. Еще бы. Кто бы сомневался.