Любовные прикосновения - [8]

Катарина поняла, что сам Петрак сыграл перед ней спектакль. Ее охватило отчаяние.

– Неужели я так безнадежна? – воскликнула она. – Почему вы не хотите учить меня?

– Актерскому мастерству? – спросил Петрак.

Он подошел к сцене. Его голос звучал сердито, он пристально смотрел вверх, на нее.

– Я расскажу вам, что такое кулисы. Научу говорить так, чтобы ваш голос достигал самого отдаленного места на балконе. Я научу вас двигаться по сцене легко, едва касаясь пола, научу делать реверанс, как королева, а не то жалкое подобие, которое вы изобразили. Но что касается актерского мастерства…

Голос Петрака стих почти до шепота.

– Тут я ничему не могу научить вас. Потому что благодаря какому-то чуду вы все это уже умеете.

И он протянул ей руки. Она ухватилась за них и упала на колени на краю сцены.

– Петрак, – сказала она и рассмеялась, – а я-то поверила, что вы сторож!

– Я и есть сторож, девушка с фермы, – подтвердил он. – Но с этой ночи я должен взять на себя еще одну обязанность.

– Какую?

– Заботиться о вас и вашем удивительном таланте.

ГЛАВА 3

Петрак был таким же добрым, как его слова. Он научил ее двигаться по сцене, чувствовать себя там свободно и так же хорошо ориентироваться и за кулисами. Он научил Катарину подбирать выгодное для себя освещение, располагаться в лучах искусственного солнца или луны, чтобы они эффектно подчеркивали ее внешность. Она овладела техникой речи на сцене. Теперь ее голос был слышен в самых дальних уголках театра, даже когда она говорила шепотом.

Часть занятий проходила в группах, которые собирались несколько раз в неделю в большой комнате-студии, примыкавшей к театру. Приходили не только талантливые люди, мечтавшие о сцене, как и Катарина, но также немало актеров из постоянной труппы, набранной Петраком. Однако с самого первого дня он приводил ее по вечерам на сцену и давал ей индивидуальные уроки. Иногда Петрак приглашал Катарину в свою роскошную квартиру, которая располагалась в верхнем этаже театра.

Впервые она побывала там в ту самую ночь, когда состоялось ее «прослушивание». Они поднялись на лифте в его квартиру. Катарина вступила в лабиринт комнат, обстановка которых напоминала реквизит прошлых спектаклей. Там были стулья, похожие на троны, статуи, которые могли бы стоять в Риме времен Юлия Цезаря. Задрапированные потолки, словно в шатре какого-нибудь восточного владыки.

Несмотря на благоговейный трепет перед Петраком, Катарина спохватилась, что опрометчиво пришла посреди ночи в квартиру холостяка.

– Я должна немедленно уйти! – заявила она.

– И куда же вы пойдете?

Легкая улыбка пробежала по его благородному лицу.

– Послушайте меня, девушка с фермы! Как бы молоды и прекрасны вы ни были, вы не должны вести себя подобно маленькому кролику, убегающему от гончих собак. Завтра я подыщу для вас подходящую квартиру, но сейчас вам нужно где-нибудь переночевать… А я – благородный человек.

Он устроил Катарину в свободной комнате, а наутро отвел в дом мадам Энги Фиркусны, которую Петрак представил как покровительницу театрального общества.

Энга Фиркусны была вдовой крупного промышленника и занимала один из особняков в стиле барокко на Целетной улице недалеко от театра. Она давала приют молодым женщинам, которые приезжали учиться у Яноша Петрака. Ей было уже далеко за восемьдесят. Сутулая и худая, как вешалка, мадам не потеряла ясности ума и чувства юмора. Она всегда одевалась в строгие черные платья, которые придавали бы ей вид аббатисы из монастыря, если бы не огромный бриллиантовый кулон и другие драгоценности, которые Энга Фиркусны навешивала на себя столь же обильно, как украшения на рождественскую елку.

– Надеюсь, вам понравится у меня, дитя мое! – приветствовала она Катарину. – Я отношусь ко всем юным особам, которые останавливаются в моем доме, как своим внучкам.

Катарина в ответ только кивнула. Великолепие гостиной, в которой принимала ее мадам Энга, картины и позолоченная мебель настолько ошеломили девушку, что она потеряла дар речи. Хозяйка, приказав подать чай, попыталась завязать светскую беседу.

Наконец Петрак не выдержал:

– Простите ей недостаток воспитания, мадам! Ведь она из деревни.

Его слова привели в чувство Катарину, и она резко повернулась к режиссеру.

– Перестаньте без конца называть меня деревенщиной! Позвольте заметить вам, что я хочу стать актрисой не потому, что мне не нравится сельская жизнь.

Мадам Энга улыбнулась.

– Тогда что же привело вас в Прагу? – поинтересовалась она.

– У меня нет выбора! – объявила Катарина. – Такова моя судьба!

Мадам Энга бросила на Петрака насмешливый взгляд и спросила, как Катарина убедилась в своем предназначении стать актрисой.

– Сестра Амброзина убедила меня в том, что мой талант – это дар Божий, и рассказала о пане Петраке.

– После того, как я немного посмотрел ее игру, – вступил в разговор режиссер, – должен признать, что оба, и монахиня, и Бог, кажется, хорошо знают свое дело, раз прислали ее ко мне. Я собираюсь дать ей роль Жанны в новом спектакле. Полагаю, это прекрасная возможность для дебютантки проявить себя.

Услышав это, Катарина была настолько потрясена, что не стала препираться с Петраком из-за его насмешек по поводу ее происхождения.