Любовное озарение - [25]

— Теперь твоя очередь рассказать о семье, — сказал он.

Сначала Алекс решил, что Сара не расслышала его слов. Казалось, она до сих пор в плену его прошлого и переживает за него. В конце концов она отняла у него свою руку и расправила складки на юбке.

— О какой семье? — спросила она. — О той, в которой я жила, когда была хиппи?

— О какой хочешь, — состроил гримасу Алекс, — конечно, ты могла бы рассказать мне о своих друзьях — ведь они твоя семья. Но, боюсь, у нас не хватит времени.

— Может не хватить. Ведь в моей семье было сорок человек.

— Сорок?

— Около того, — кивнула Сара. — Мы ели на голых деревянных столах. Там всегда готовили что-нибудь овощное, а когда мыли посуду, то всегда пели.

— Ты действительно была в коммуне?

Она снова кивнула:

— Все, что я помню, — это постоянное чувство голода и холода. Наша жизнь напоминала стоянку цыганского табора, у нас всегда звучала музыка.

Алекс покачал головой. От этих слов веяло иной жизнью, которая прошла мимо него, так и не оставив в душе заметного следа. Его слишком занимали другие проблемы, вдобавок он был одержим футболом.

— Коммуна существует до сих пор?

— Я не была там довольно давно и ничего о них не знаю.

Алекс молчал. Ему хотелось спросить, почему она ничего не знает о тех людях, которые пели вместе с ней, учили ее, формировали ее личность. Но что-то удерживало его, не давая проявлять любопытство.

— Вы собираетесь вместе по праздникам? — тихо спросила она, теребя подол юбки.

— Как правило, да, — ответил Алекс. — Кто может, конечно. А вы?

Сара улыбнулась, и у Алекса сжалось сердце. Она была похожа на одинокого ребенка, возле которого шумела, веселилась толпа людей, а он не решался присоединиться к ней.

— Праздники? С ними всегда возникают проблемы. Джон, например, отмечает Рамадан.

— Он что, мусульманин?

— Нет. Просто он любит все необычное.

— А у тебя есть какие-нибудь планы на День Благодарения? — неожиданно спросил Алекс, сам удивившись своему порыву. — Или хиппи не отмечают этот праздник?

— Какие глупости. — Сара расцвела. — Я, по крайней мере, отмечаю… Но я не напрашиваюсь на приглашение.

— Тем не менее ты его получила. Предлагаю отправиться к Линдси на барбекю.

— К беременной Линдси? — переспросила Сара. — Не слишком ли ты легкомыслен со своими приглашениями?

— До ноября у нее еще есть время, а сейчас ей будет полезно побыть в компании.

— Не знаю, — в задумчивости сказала Сара. — Ты думаешь, я смогу поладить с женщиной, которая уверена, что я вторая Барби.

И снова Алекс открыл и закрыл рот. Сара улыбнулась, и в ее улыбке был триумф, означающий, что она выиграла этот раунд. Он никогда не упоминал при ней имени своей первой жены. Конечно, ей мог сказать Эллис. Но откуда Сара знала, как к ней относится Линдси? Все это немного пугало Алекса. Но влечение было сильнее страха, и он ничего не мог с этим поделать.

— Ну, ты совсем не похожа на Барби, — небрежно сказал Алекс, — ты стоишь десяти таких, как она, когда не снимаешь туфли.

Сара рассмеялась, и ее смех был подобен дуновению свежего ветра. Он развеял все сомнения, унес все недомолвки и опасения.

Алекс провел пальцем по ладони Сары, удивляясь, какая же она изящная, маленькая и мягкая. Для Алекса руки всегда были инструментами, сильными и ловкими исполнительными механизмами. Он никогда не думал, что руки могут быть произведениями искусства. Как у Сары.

— Послушай, — сказала она, выпрямляясь и сжимая его руку, — мы сегодня обедали?

Алекс в недоумении посмотрел на нее:

— Что?

— Я спрашиваю, ты не голоден?

У Алекса не было желания кривить душой.

— Да, я голоден, — сказал он, и Сара поняла, что он говорит не о еде.

Алекс слышал ее неровное дыхание, видел совсем рядом расширившиеся глаза.

— Алекс.

И прежде чем Сара успела попросить или возразить, Алекс поцеловал ее. Наклонившись вперед, по-прежнему не отпуская ее руки, он обнял ее и не позволил говорить дальше.

Сарины губы, бархат, сводили его с ума. Кожа была ароматной и шелковистой. Чувствуя, что теряет над собой контроль, Алекс погрузил пальцы в мягкие волосы, струившиеся по плечам, еще крепче прижал Сару к себе и почувствовал, что она дрожит. Она напоминала птичку, попавшую в силки, цветок, трепещущий под яростным ветром. И это сводило Алекса с ума. Он отчаянно пытался обуздать свои чувства.

Но Сара была такой мягкой, теплой, так льнула к нему. Алекс ощущал упругость ее груди, обтянутой тонким джемпером, ее пальцы, лаская его спину, порхали словно бабочки, приоткрытые губы ждали новых поцелуев.

И он целовал Сару. Целовал щеку, шею, ухо, вдыхая цветочный аромат ее волос, щекотавший ему нос. Алекс гладил ее хрупкое плечо, округлую грудь. Дыхание Сары согревало ему щеку, и он знал, что она улыбается.

— Да, пообедать — это не такая уж плохая идея, — пробормотал Алекс, уткнувшись в пушистую массу волос. Несмотря на безумное желание, он не мог пойти дальше: это казалось ему нечестным по отношению к ней.

Сара молчала. Она по-прежнему была в его объятиях, прижавшись щекой к его груди, ее дыхание постепенно успокаивалось.

— Ты уверен? — наконец спросила она.

— Ты действительно хочешь сообщить нашему первенцу, что мы зачали его на заднем сиденье машины? — поинтересовался Алекс, пытаясь выжать из себя улыбку. Если Сара настолько проницательна, она должна знать, каково ему строить из себя джентльмена. Даже в этот момент его тело, невзирая на слова, требовало своего.