Любовники - [24]

— Превосходно! — в один голос проговорили обе.

— Странный он человек, не правда ли? — спросила Джасинта, желая подобным замечанием смягчить произведенное им впечатление.

Шерри рассмеялась, однако смех ее на этот раз был искусственным. Джасинта заметила это сразу. А затем услышала, как Шерри еле слышно протяжно вздохнула, словно от осознанной безнадежности. В этот момент лицо ее было скорбным и осунувшимся. Но буквально через секунду, не успела Джасинта вымолвить и слово, Шерри вновь улыбнулась и взяла ее под руку.

— Пойдем прогуляемся. Я представлю тебя кое-кому из собравшихся, если встречу кого-нибудь из знакомых.

— Если встретишь кого-нибудь из знакомых? — не веря своим ушам, осведомилась Джасинта. — Мне казалось, что ты должна знать здесь всех.

— Я знаю намного меньшее число здешних обитателей, чем ты можешь себе представить. Ты посмотри только на эту толпу — разве легко в таком человеческом скоплении найти лицо того человека, с кем встречался раньше? Не забывай, в этом коловращении нет ни ладу ни складу. Это главное помещение, но помимо него есть множество других залов, и часто случается так, что, стоит тебе познакомиться с кем-то, кто тебе по душе, как он переводит этих людей куда-нибудь в другое место. А в своих действиях он, как ты, наверное, догадалась, ни перед кем не отчитывается.

— Он непостижим, — проговорила Джасинта и тут же посмотрела на Шерри, чтобы по выражению ее лица понять, досадили ей эти слова или принесли облегчение. Никакого облегчения она не заметила. Шерри нахмурилась, словно Джасинта совершила бестактность.

— Может быть, — сказала Шерри медленно. — Но за прошедшие двадцать лет я постепенно свыклась со всем происходящим здесь, и с ним в том числе. Я не ожидаю от него больше того, что он дает.

— Что он дает? Он смотрел на меня так, словно мне никогда не придется рассчитывать на его щедрость.

— Давай не будем говорить об этом. Мне нельзя обсуждать его поступки. Не могу я этого делать. Он не похож ни на одного известного тебе человека. — Она резко замолчала, повернулась и посмотрела Джасинте в лицо. — Ты влюбишься в него.

— Я влюблюсь в него? — вскрикнула Джасинта.

— Возможно, уже влюбилась, — проговорила Шерри и снова пристально взглянула в лицо дочери. — И ты ничего не сможешь с собой поделать. Разве ты не заметила, каким лукавым он был только что? Нам казалось, это чудо, что мы вновь обрели друг друга, и как раз в день твоего прибытия сюда. Но это сделал он. Он поселил тебя в комнате, расположенной по соседству с моей.

— Но зачем? На что он надеялся?

Шерри глубоко вздохнула и остановилась, на миг закрыв глаза, а потом вновь посмотрела на дочь.

— Ты же видишь, я люблю его. Нет, нет, не спрашивай меня, почему, как или что-нибудь в этом роде. Ты не должна задавать мне вопросов. Когда влюбишься в него, все поймешь сама. И ему доставит огромное наслаждение наблюдать за нами, наблюдать за тем, что будет с нами происходить.

Когда Джасинта слушала Шерри, лицо ее постепенно менялось: на нем отражались одновременно недоверие, потрясение и страшное негодование. В конце концов она сказала с вызовом:

— Может быть, таков его план… Однако он не увенчается успехом!

— О, он никогда не терпит поражения, — возразила Шерри с печальной улыбкой.

Посмотрев на мать, Джасинта почувствовала, как ее сердце забилось сильнее, наполнившись нежностью и любовью. И она поклялась себе, что, если Шерри утратила силу, способную спасти от этой хищной и неуправляемой страсти, ей самой нужно взять на себя ответственность и решительно отвергнуть его, не признавая ни его самого, ни олицетворяемой им власти. И приступить к задуманному следует немедленно, в эту же секунду. Джасинта обеими руками сжала руки Шерри.

— Я обещаю тебе, — произнесла она страстно.

— Пожалуйста… — прошептала Шерри. Однако в зале стоял такой невообразимый шум, что Джасинта не слышала ее, а могла только наблюдать за движениями ее губ. — Пожалуйста, не обещай мне ничего. Мы находимся не там, где можно давать обещания… — Она с безнадежным видом махнула рукой. А потом благодаря присущему ей свойству мгновенно менять настроение лицо ее раскраснелось, зажглось беспредельным весельем, оживившись до неузнаваемости. И она вновь обняла Джасинту за талию.

— Больше ни одного слова об этом! — воскликнула она.

— Больше ни слова! — пылко согласилась Джасинта.

И вот они уже в самом центре толпы. Красивые, безупречно одетые мужчины и женщины о чем-то беседуют, стоя напротив друг друга; женщины звонко смеются и всячески подчеркивают выразительность губ и глаз, словно решив продемонстрировать свою красоту в ее наивысшем проявлении, обмахиваются веерами, слегка касаются причесок затянутыми в перчатки руками; мужчины дружелюбно похлопывают друг друга по плечу. Было похоже, что все они — а им не было числа — пребывают в состоянии какого-то необузданного, если не сказать истерического веселья. Шум вокруг стоял невообразимый, отовсюду раздавались хриплые и пронзительные голоса; лица этих людей были невероятно оживленными, манеры — весьма и весьма развязными. С тех пор как Джасинта с Шерри вошли в зал, там стало еще жарче. Создавалось такое впечатление, что волны удушающего жара исходят от пола. Веера дам трепетали в руках все быстрее и быстрее.