Любовники и лжецы. Книга 2 - [13]

– Это одно из его прозвищ. Самое известное. Джини повернулась в сторону старого американца.

В этот момент С.С.Хоторн поднял голову и окинул их стол внимательным взглядом своих синих глаз. Джини быстро отвернулась.

– Да ничего меня особенно не заинтересовало, – ответила она Стейну. – Просто любопытно, вот и все. Я много читала о нем, а вот видеть не приходилось.

– Интересно, какого черта он притащился в Лондон? – Стейн тоже отвел взгляд от стола, где сидел С.С.Хоторн. – В последнее время он редко выползает из дома. По крайней мере, мне так рассказывали.

– Может, он прилетел сюда, чтобы сыграть роль гордого отца? Джон Хоторн приглашен сюда, чтобы выступить с речью, а это не такое уж малое событие.

– Событие? – Стейн небрежно отмахнулся от Джини. – Да Хоторн выступает по три раза в неделю на сборищах не менее торжественных и громких, чем это. Для него это пустяк. Но вы все равно послушайте. Хоторн выступает отлично, он их всех заставит есть у него с руки.

– Этих-то? – с сомнением осмотрелась вокруг себя Джини. – Тут слишком много журналистов, а это не самая легкая аудитория.

– Подождите, сами увидите. – Стейн подождал, пока один официант убирал с их стола грязные тарелки, а второй наливал вино. Указав на бокалы, журналист улыбнулся. – Если хотите, можете назвать меня циником, но я заметил одну закономерность: на приемах, где выступает Хоторн, всегда подают очень хорошее вино, причем в большом количестве. Гораздо больше, нежели обычно. Отведайте этот кларет, и вы поймете, о чем я говорю.

Джини последовала совету. Кларет был выше всяких похвал. Она тоже улыбнулась.

– Да будет вам, ведь этот прием устроил не Хоторн…

– Ага, значит, не верите? Тогда смотрите. – Он поднял свой бокал с кларетом. – В большинстве случаев, когда так много гостей и официанты перенапрягаются, они ставят бутылки прямо на столы, чтобы гости сами наливали себе вино, верно? Обычно на такой стол, как наш, за которым сидит восемь человек, ставят четыре бутылки, а если очень повезет, то пять. – Джини взглянула на шеренгу бутылок, выстроившуюся в центре стола возле вазы с цветами. Их было восемь. – А теперь смотрите. – Стейн осушил свой бокал до дна, поставил его на стол, но не сделал даже движения, чтобы налить себе еще. – Даю им тридцать секунд, – сказал он, взглянув на часы. – Я подметил это несколько лет назад, когда сопровождал Хоторна в поездке по стране во время его избирательной кампании. Думаю даже поделиться этими наблюдениями со своими читателями, – улыбнулся он. – Исследования времени и движений. «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»… Ага!

Рядом с ним материализовался официант, разливавший вино. Он наполнил бокал Стейна и два других, стоявших на столе. Затем убрал пустую бутылку и поставил на ее место полную.

– Секунда в секунду, – восхитилась Джини.

– А что я вам говорил! Теперь вы знаете одну из причин, почему речи Джона Хоторна на мероприятиях, подобных этому, всегда пользуются таким успехом. Он не упускает из виду даже малозначительные на первый взгляд детали. Что ж, – пожал плечами журналист, – это тоже кое-что говорит о человеке.

– Расскажите мне, каким был Джон Хоторн во время своей избирательной кампании, – попросила Джини. – И какую из его кампаний вы освещали?

– Две. Я освещал его первую кампанию по избранию в сенат. Это было примерно шестнадцать лет назад. И потом я освещал последнюю, когда в девяносто втором казалось, что он начинает борьбу за президентское кресло от демократической партии. Бог знает, сколько часов я провел в самолете. И должен вам сказать, что его методы не изменились. Они поистине впечатляющи, как, впрочем, и его выносливость. Джон Хоторн может спать по три часа в сутки, клянусь вам. Через три дня поездки с ним меня шатало, как пьяного, но только не его. Рассвет только пробивается, мы на каком-то Богом забытом аэродроме в какой-нибудь дыре, а Джон Хоторн свеж, как утренняя маргаритка, в окружении помощников и аборигенов, и все – уже на взводе и рвутся в бой.

Пока официанты подавали второе, Джини молчала, а потом, с любопытством посмотрев на Стейна, переспросила:

– Аборигенов?

– Местные тузы, чиновники с предприятий, те, кто организует сбор пожертвований, представительницы женских организаций, шишки из местной полиции… – Стейн пожал плечами. – Все, с кем он встречается в этот день. Помощники заранее подразделяют их на категории. Например, те, кто отнесен к пятой категории, могут рассчитывать на то, что Хоторн уделит им пять минут своего драгоценного времени, а…

– А первая категория может рассчитывать только на одну минуту?

Стейн рассмеялся.

– Совершенно верно. Но Хоторн может обеспечить себе голос и за полминуты, – так всегда говорили его помощники. Умелое рукопожатие, правильно заданные вопросы, небольшой выброс обаяния. Хоторн всегда бывает заранее обо всем проинформирован и подготовлен.

– А какими могут быть эти вопросы? Это ведь наверняка не так просто…

– Слушайте, – начал Стейн, – Хоторн никогда не встречается ни с кем из тех, кто ему нужен, не узнав предварительно, виделся ли он с этим человеком раньше, сколько у него детей, за какую футбольную команду он болеет, живет ли у него в доме кошка или собака, какую, черт побери, кашу он ест по утрам и так далее. Помощники заранее печатают для него всю эту информацию. У Хоторна потрясающая память, я другого такого не видал. Он все читает и запоминает по дороге – в машине или самолете. И такой метод распространяется на всех – от пахарей до президентов банков. Помощники Хоторна называют это ОКД.