Любовники и лжецы. Книга 1 - [5]

Это сработало. Личико Марианны просветлело.

– Можно мне поговорить с мадам Лаваль, как в прошлый раз?

Паскаль улыбнулся и мысленно благословил дружелюбную консьержку, что души не чаяла в его дочери.

– Конечно, милая. Познакомь ее со своими зверушками. Уверен, они ей понравятся.

Марианна кивнула и побежала вниз по лестнице. Паскаль слышал, как стучат по ступенькам ее башмачки, потом хлопнула дверь и раздался голос мадам Лаваль:

– Бог ты мой, и кто это пришел к нам в гости? Так-так, зайчик, мишка… Господи Боже, а это кто же такой? Я таких зверей и не видывала!

– Это кенгуру, мадам, – раздался в лестничном пролете звонкий голос Марианны. – Смотрите, у нее на пузике есть кармашек – она носит там своего ребеночка…

Паскаль закрыл дверь и вытер пот со лба. Затем он вернулся в кухню и стал смотреть на странную квадратную посылку, тщательно перевязанную веревкой. Уже пять лет, как он не писал об Организации освобождения Палестины, уже шесть лет не был в Северной Ирландии. Теперь у него была совсем другая работа, но осторожность, которая в свое время помогла Паскалю выжить, осталась до сих пор.

Протянув руку, он легко дотронулся до посылки, пробежал пальцами по бумажной поверхности, ощупал углы и складки обертки в поисках затаившейся проволоки.

Ничего. Паскаль перевернул посылку и стал осматривать края обертки. Она была туго натянута и не повреждена. Поколебавшись, он все-таки взял свой самый острый кухонный нож и, разрезав веревку в четырех местах, освободил от нее посылку.

Ничего. Паскаль уже начинал чувствовать себя дураком, видя, что его подозрения совершенно беспочвенны. Но почему же адрес написан с помощью трафарета? Посмотрев на свои ногти, он увидел оставшиеся на них пятна от закрепителя и, не отрывая хмурого взгляда от посылки, подумал о фотографиях, лежащих в его портфеле. Их нужно было отвезти как можно скорее.

Чтобы получить эти снимки, ему пришлось напялить на себя камуфляж и ползти пятьсот метров по кустам в далеком провансальском поместье. С собой он тащил 1200-миллиметровый объектив, весивший больше десяти килограммов, и специальную, сделанную по его заказу низкую треногу. Все это оборудование позволило ему, распластавшись по-змеиному, сделать чистые, резкие снимки, находясь на расстоянии трехсот метров от тех, кто «позировал», сам того не подозревая. Когда-то он был военным фотожурналистом, и приобретенные им в то время навыки и уловки сослужили теперь хорошую службу. «Кто же он теперь? – думал Паскаль, глядя на посылку. – Paparazzo,[3] но уж никак не человек, которого стоит убирать с дороги посредством «почтовой бомбы». На секунду он почувствовал смесь стыда и презрения к самому себе, а потом резким движением сорвал оберточную бумагу и открыл крышку коробки.

Внутри не оказалось ни письма, ни визитной карточки, ни сопроводительной записки – только что-то черное, что Паскаль поначалу принял за кусок материи. Вытащив его, Паскаль с удивлением увидел, что это кожа, тончайшая черная лайка. Загадочный предмет оказался женской перчаткой.

Это была левая перчатка – совершенно новая, даже, как показалось поначалу, ненадеванная. Присмотревшись, он заметил на ее внутренней стороне легкие морщинки, как если бы ее все же один раз надели на руку, сжав потом пальцы в кулак. Паскаль стал изучать перчатку еще внимательнее. Она была очень узкой и предназначалась, видимо, для тонкой руки. Вечерняя перчатка. Длинная, до самого локтя.

Озадаченный, Паскаль таращился на перчатку, пытаясь разгадать смысл этого послания. Что в нем таится: мир или беда, намек или глупая шутка? Он уже собрался было сунуть перчатку обратно в коробку, но зудящее любопытство заставило его присмотреться к предмету еще тщательнее. Прижав перчатку к тыльной стороне ладони, он вдруг почувствовал, как она скользит по его коже, словно чем-то смазана. Затем он поднес перчатку к лицу и понюхал. От нее шел острый и какой-то тревожный дух. Паскаль уловил запах женских духов, а кроме него, пробивающийся сквозь аромат амбры, цибетина[4] и дамасской розы еще один, более земной запах. Рыбы, крови – чего-то в этом роде. Внезапно его затошнило от этой мягкой перчатки.

Паскаль швырнул ее в коробку. «Потом», – решил он. Эта чертова посылка и без того задержала его. Он схватил портфель, кофры с камерами и старую потрепанную сумку с неумело уложенными вещами. Паскаль открыл дверь, и до него донесся голосок дочери. Следующий день посещения – через неделю. На него вдруг накатила такая волна любви и желания защитить это маленькое существо, что несколько секунд Паскаль не мог двинуться с места.

Он стоял на лестничной клетке, невидящим взглядом уставившись в панораму крыш на фоне блеклого, грязно-свинцового неба Дождь сегодня, дождь вчера, дождь позавчера… Бесконечная зима «Весна!» – подумал он и на короткое мгновение буквально кожей почувствовал прикосновение всех весен его детства, а также неотделимые от них оптимизм и восторг. Он вновь почувствовал запах полей и виноградников, дубовых рощ своего отрочества. Услышал, как зовет его мать сквозь бесконечное золото долгого полудня, увидел, как внизу, в долине, вьется речка и с приближением весеннего вечера свет кругом становится серебристым.