Любовник тетушки Маргарет - [25]

Когда Саския позвонила и стала говорить со мной как с престарелой родственницей, мирно посапывающей у камина, укрывшись пледом, мне было особенно приятно сообщить ей, что я едва могу шевелить губами, потому что на лице у меня маска.

— Зачем?! — не веря своим ушам, воскликнула Сасси. — Тебе не нужна никакая маска…

Не знаю, имела ли она в виду «Тебе не нужна никакая маска, потому что ты и так потрясающе выглядишь» или «Тебе не нужна никакая маска, потому что твой поезд уже ушел». Я предпочла поверить в первую версию и сказала, что просто приятно себя иногда побаловать.

— Ты уже ходила в «Тейт» на выставку Джакометти? — спросила она.

— Н-нет… пока нет, — призналась я, невольно чувствуя себя пристыженной. По правде сказать, я просто забыла про выставку.

— Но собираешься? — забеспокоилась она.

— Конечно, собираюсь.

— Тогда возьми для меня, пожалуйста, каталог и пришли сюда. И еще напоминаю; что в Уайтчепеле[16] — Бойс.[17] Впрочем, там ты наверняка уже побывала…

— Могу сходить еще раз, — бодро заверила я, скрестив пальцы.

— Как здорово, что у тебя теперь столько свободного времени и ты можешь предаваться любимым занятиям, — искренне порадовалась Сасси.

Я мысленно хмыкнула: видно, племянница унаследовала от тетушки любовь к высокопарным выражениям.

— Я тут собираюсь на одно мероприятие, — мимоходом заметила я.

— Да? А что выставляют? — заинтересовалась она.

— Разве я сказала — в музей? Я иду на вечеринку, Сасси…

— А-а, — протянула она, тут же утратив всякий интерес.

— К Джулиусу с Линдой.

Она рассмеялась:

— Смотри, как бы они не попытались отобрать у тебя Пикассо!

Саския, совершенно очевидно, понятия не имела о том, что под старыми свитерами и леггинсами ее тетки таилась страстная и исполненная желаний женщина. А также ее обворожительные коленки. При этой мысли я самодовольно ухмыльнулась, отчего маска на лице треснула.

Как бы то ни было, если ищешь любовника, приходится заниматься куда менее приятными делами, чем погружаться в близкий тебе по духу мир искусства. Мужчина-художник — не то сырье, из которого делаются мужья и прочие надежные и значительные персонажи, хотя у творцов чаще бывает более горячая кровь и они охотнее большинства других и безо всяких опасений пускаются в длительные загулы.

Почтовое отделение, мини-маркет, библиотека — все это чепуха, если охотишься на Одинокого Мужчину. Он, скорее, может всплыть — или прорасти? — в каком-нибудь совершенно непредсказуемом месте. Почему бы и не на вечеринке у Джулиуса и Линды? Учитывая, что вечер устраивается в память о женщине, которая и вдохновила меня на демонстрацию коленок, вполне уместно настроить свою антенну. А если не там, то возможно, это случится на каком-нибудь вернисаже. Не на продуваемой же всеми ветрами платформе, где от пыли, которая летит в глаза, невозможно ничего разглядеть.

Джилл прислала мне открытку с двумя целующимися лебедями. «Они спариваются ради жизни, — написала она. — Прежде это казалось мне очень романтичным… С нетерпением жду тебя. Спасибо за анютины глазки. Они очаровательны». Чего не хватает этой женщине в ее нынешней жизни, так это чуть-чуть романтики, подумала я и улыбнулась. Если мне когда-нибудь удастся завести любовника, я повезу его к ней, мы проведем у нее все выходные, и, даст Бог, это пробудит кое-какие воспоминания в душе Дэвида. Да, но сначала… сначала требовалось обзавестись необходимым «атрибутом».

Примерно за неделю до вечеринки мне позвонил Джулиус. Звонок раздался днем, когда я только-только начала прибираться в стенных шкафах. В разговорах со знакомыми я радостно щебетала о предстоящем годе удовольствий, в течение которого только и буду постоянно баловать себя и потакать собственным капризам, и никому не призналась бы, чем занимаюсь в данный момент. Но дело в том, что наведение порядка в стенных шкафах было для меня самым что ни на есть приятным времяпрепровождением. Итак, беспечная, как ребенок, играющий в песочнице, в бодром состоянии духа, стоя на коленях в окружении старых журналов, батареи причудливой формы мисочек для хранения продуктов (пластмасса покоробилась в посудомоечной машине, но у меня рука не поднималась выбросить посуду), рассортированных попарно резиновых сапог, какой-то диковинной глиняной посуды и хозяйственных сумок, которые явно никогда не пригодятся, я сняла трубку.

Джулиус отметил, что, судя по голосу, настроение у меня приподнятое. Я подтвердила его догадку. Он выразил радость по поводу того, что я приняла его приглашение. Я сказала, что тоже буду рада прийти. Он спросил, не оторвал ли он меня от каких-нибудь важных дел. «Нет-нет», — любезно ответила я. Потом он вдруг замолчал. Я, чтобы прервать паузу, спросила, как он себя чувствует — ведь он потерял такую замечательную мать, — и высказала предположение, что ему, наверное, хочется с кем-нибудь поговорить о ней, то есть поговорить прямо сейчас, по телефону. Он сказал: «Да, очень хочется», — но, видимо, неправильно истолковав мои слова, предложил вместе пообедать. «Хорошо, — согласилась я, — когда?» «Почему бы не сегодня?» — моментально подхватил он. Я окинула взглядом свой милый кавардак и, вздохнув, приняла предложение. Выбор места оказался совсем не простым делом, поскольку ему предстояло ехать с Уайтхолла, а я находилась на Холланд-парк, поэтому я предложила все ту же «Кенсингтонскую площадь». Он, как выяснилось, никогда не слышал об этом заведении.