Любовница - [9]
Именно в клубе она познакомилась со своим красавчиком квазихудожником в кожаных штанах. Он остался на второй год на третьем курсе Академии художеств, но держал себя как Энди Уорхол с министерской стипендией. Но мало того, что держался как Уорхол, так он еще был из Варшавы, что подчеркивал по любому поводу. Кракову полагалось онеметь. Прийти в неистовый восторг и пасть на колени: гений приехал.
Она его терпеть не могла с того дня, когда Марта в автобусе представила их друг другу.
Он нагло развалился на сиденье и громогласно, так что слышал весь автобус, говорил о себе. Марта стояла, она стояла, кашляющая старушка с палкой стояла с ними рядом. А этот хам в своих потертых кожаных портках сидел и разглагольствовал о своей роли в современном искусстве.
Но Марте, однако, это казалось прекрасным. Она влюбилась. Вероятно, только химически, но результаты были плачевными. Она кормила его со своей стипендии, покупала со своих сбережений ему гектолитры спиртного, даже давала ему деньги на транспорт, чтобы он мог по дороге в академию очаровывать лицеисток своими рассказами. Из-за него она перестала где-то бывать. А если вдруг куда-то приходила, то стояла, как серая мышка, за спиной своего варшавского Уорхола и с восторгом смотрела, как он рассказывал, что он сделает, если только «все эти бездарности, которые мстят подлинным художникам, – он имел в виду профессора, вторично завалившего его на экзамене, – избавятся от своей прирожденной зависти».
Она уговаривала Марту опомниться. Просила, умоляла, грозила. Но Марта не слушала – она в то время была как в процессе химической реакции. Что-то должно было произойти, чтобы остановить эту реакцию.
И произошло. Без пяти двенадцать. Почти дословно.
Бракосочетание Марты было назначено на двенадцать дня в одну из октябрьских пятниц. Мы ехали в Мартином «пунто» в ЗАГС. Марта во взятом напрокат подвенечном платье вела. Художник, то есть жених, сидел рядом, так как прав у него не было. У него их отняли за езду в нетрезвом виде. А она, как официальный свидетель, сидела сзади. Марта была возбуждена и под хмельком – утром они на двоих выпили полбутылки болгарского коньяка на пустой желудок, потому что от волнения она не могла проглотить ни кусочка.
Марта думала, что успеет проскочить через перекресток, прежде чем желтый свет сменится красным. Но не успела. Они услышали грохот. Марта крикнула: «О курва!» – и настала тишина. Он ударил сзади справа. Вина Марты была несомненна.
Художник мгновенно выскочил, распахнув дверь. Подошел к той машине и, не говоря ни слова, полез с кулаками на водителя. Марта с пятнами крови на фате и в подвенечном платье подбежала к художнику и встала между ним и водителем машины. После неожиданного удара кулаком в лицо она упала на асфальт. И тут водитель машины изо всех сил врезал художнику в челюсть.
Она видела все это, сидя в «пунто». Когда Марта от удара упала на асфальт, она энергично распахнула дверь, вылезла из машины, подбежала к лежащей подруге и опустилась рядом на колени. Водитель тоже подошел.
– Мне страшно жаль. Я этого не хотел. Загорелся зеленый. Поэтому я поехал. Мне просто ужасно жаль. Горел зеленый. Прошу вас, поверьте мне. Я поехал на зеленый, – непрестанно повторял он, наклонившись над Мартой.
Художник поднялся и изо всех сил толкнул его, и он упал на Марту. И тут они услышали вой полицейской сирены и голос:
– Немедленно успокойтесь! Все с документами ко мне в машину. Все! – Молодой полицейский показывал на «полонез», запаркованныи на островке автобусной остановки.
– Нам некогда! – крикнул художник. – На полдень у нас назначено бракосочетание!
Марта поднялась с асфальта, подошла к ним и спокойно произнесла:
– Никакого бракосочетания не будет. Попроси прощения у этого человека и пошел вон отсюда, вонючка!
Дословно так! Это опять была нормальная Марта, как совсем недавно. Наконец-то.
Она помнит, что в тот момент всматривалась в глаза водителя и была уверена, что ей знаком этот взгляд.
– Был зеленый свет. Прошу у вас прощения, – беспомощно произнес он.
Марта сорвала с головы фату, утерла ею окровавленный нос, смяла в комок и бросила на асфальт. Схватила мужчину за плечо:
– Да знаю я. Перестаньте наконец извиняться. Моя страховая компания за все заплатит. Вы даже не представляете, что вы для меня сделали.
Она подошла к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
Он ничего не понимал. Стоял остолбеневший.
И в этот миг она сообразила, откуда знает его. Это он сидел возле помойки в тот Сочельник.
Художник исчез в толпе зевак, которая успела собраться на тротуаре.
– Я помогу вам убрать вашу машину с мостовой, – сказал мужчина.
Они втроем вкатили «пунто» на тротуар.
– Меня зовут Анджей. А вас?
– Марта. А это моя подруга Ада. То есть Адрианна.
Он внимательно посмотрел на нее. Подал ей руку и тихо произнес:
– Анджей. Простите, что напугал вас тогда в Сочельник.
Вот так вот! Так, словно тот Сочельник был неделю назад. А ведь прошло уже два года.
Он был высокий. Черные волосы зачесаны назад. Широкий шрам на правой щеке, и очень узкие ладони. Никогда она не встречала мужчину, у которого были бы такие пухлые, полные губы. Голос его был слегка хрипловатый и низкий. И пахло от него чем-то похожим на жасмин.
«Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви» – таков лейтмотив европейского бестселлера Я. Вишневского. Герои «Одиночества в сети» встречаются в интернет-чатах, обмениваются эротическими фантазиями, рассказывают истории из своей жизни, которые оказываются похлеще любого вымысла. Встретятся они в Париже, пройдя не через одно испытание, но главным испытанием для любви окажется сама встреча...
«Триптих: Одиночество в Сети» — под таким названием Януш Леон Вишневский выпустил расширенную версию своего поразительного международного бестселлера. Ведь сразу после выхода первого издания романа он получил двадцать три тысячи электронных писем, в которых читатели не просто делились впечатлениями, но рассказывали истории из своей жизни, причем каждая из них, по словам Вишневского, не уступала фабуле «Одиночества» и могла бы послужить материалом для отдельной книги. Лучшие из этих историй, отобранные и откомментированные Вишневским, и составляют вторую часть «Триптиха».
«Гранд» – новый пронзительный роман Януша Вишневского, мастера тонкой, чувственной прозы. Писатель словно водит нас по номерам исторического отеля в Сопоте, в котором в разное время жили Гитлер, де Голль, Марлен Дитрих, Шакира, Путин, и посвящает в секреты его современных постояльцев. Здесь за каждой дверью скрывается одиночество, но отель «Гранд» всем даст шанс изменить свою судьбу. Кто сумеет распорядиться им верно?
Первая книга Януша Л. Вишневского «Одиночество в Сети» стала европейским супербестселлером. Осенью 2006 года вышла в свет экранизация романа, и за первый месяц проката в Польше фильм обогнал по сборам все голливудские новинки.В своем новом романс Вишневский с присущей ему тонкостью рассказывает историю двух людей – на этот раз о самоотверженности и жертвенности, о выборе между любовью и одиночеством. Создавая современную семейную сагу, Вишневский остается верен знакомому но «Одиночеству в Сети» восхищению наукой и знанием – подсматривает и анализирует мир с различных перспектив в поисках ответа на самый важный, с его точки зрения, вопрос: как правильно прожить лишь единожды данную нам жизнь?Случайные связи не должны быть причиной развала крепких семей… Это точка зрения Вишневского? Наверное, да.
Впервые на русском — новая книга Януша Леона Вишневского, автора поразительного международного бестселлера "Одиночество в Сети"."Одиночество" стало своего рода жанровой вехой, установив эталон романа о любви в эпоху интернета, и «Мартина» представляет собой не менее смелый эксперимент: центральная повесть сборника рождалась не в тиши писательского кабинета, а публично, в ходе обсуждения на студенческом интернет-форуме. «Мартина», говоря словами самого Вишневского, содержит "то, что более всего люди ищут в беллетристике: повествование о любви здесь и сейчас, о настоящей дружбе, о моральном выборе, о грехе, об одиночестве, об относительности истины, о смысле жизни и о счастье, которое мы часто ищем очень далеко, но которое постоянно рядом с нами и терпеливо ждет, пока мы заметим его и протянем к нему руку".
Немолодой математик, помешанный на работе, приходит в себя в клинике и узнает, что более полугода провел в состоянии комы. Все это время его как будто не существовало: не было ни снов, ни видений, он ничего не слышал и не понимал. Он вспоминает в деталях последний день, который был для него не полгода назад, а вот только-только, а также — всю свою жизнь до момента потери сознания на вокзале маленького голландского городка Апельдорн. Его сиделка Лоренция рассказывает ему о том, что все это время к нему приходили женщины.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.