Любовница поневоле - [18]

Его будто все это не волнует, потому что Экрот спокоен, словно только что не головорезам условия выставлял, а читал интересную книжку.

— На время сделки — моя. Тем более что такой статус дает тебе больше возможностей.

К бесам такие возможности!

— Как ты собираешься обеспечить безопасность моих близких? — Это все, что меня интересует.

— Приставлю к ним своих вервольфов. На время, пока Кампала не выйдет из тени. Или же пока не признает, что никакого долга не существует.

— А если этот долг все-таки существует?

— Значит, я его выплачу.

— И буду должна тебе?! Благодарю, — ядом в моей фразе, наверное, можно отравиться, — но я еще прошлый долг не отдала. Я сама…

— Твоя самостоятельность закончилась, когда ты пришла ко мне, Шарлин. — Доминик протягивает мне руку, черты лица заостряются, напоминая о его хищной природе. — Пойдем. Обсудим твой долг за ужином.

Я сжала кулаки, но погасила поднимающееся внутри раздражение и первый порыв отказаться. Тем более что нам с Домиником есть что обсудить, и ужин для этого действительно подойдет.

— Я закрою магазин. — Проигнорировав его ладонь, ту самую, что недавно лапала меня, я иду к стойке. Под пристальным взглядом вервольфа закрываю кассу, пишу записку для Рэбел и только после, накинув куртку на плечи, возвращаюсь к нему.

Доминик никак не комментирует то, что ему приходится ждать, но стоит мне с ним поравняться, перехватывает меня за талию, на мгновение прижимая к себе и заставляя задохнуться от неожиданности.

— Продолжай провоцировать меня, Шарлин. Это очень заводит.

Вот бесы! Заводить его совсем не входило в мои планы. Хотя я прекрасно понимала, что в дальнейшем мы с ним собираемся не в шахматы играть, но и форсировать выплату своего долга не планировала.

Поэтому я заставила себя стоять смирно и предпочла рассматривать узор на его галстуке.

— Ты что-то говорил про ужин.

— Да, — с сожалением произносит он. — Сначала ужин и разговоры.

Доминику приходится подождать еще немного, пока я выключу вывеску и включу сигнализацию, но на этот раз я делаю все быстро. И даже слова не говорю, когда водитель в форменном костюме открывает перед нами двери черного лимузина. Внутри просторно, сиденья из молочной кожи и приглушенный свет.

Эта роскошь будто сдавливает меня со всех сторон, не позволяя расслабиться. Для такой машины больше подошло бы вечернее платье, но на мне любимые серые джинсы, вязаный свитер и кроссовки. Поэтому в своей обычной и комфортной одежде я чувствую себя нелепо. А может, все дело в мужчине на соседнем сиденье? Всякий раз, как мы остаемся наедине, он будто обнажает мои нервы, заставляя быть начеку.

— Думала, ты предпочитаешь все контролировать. — Я кивнула на затемненную перегородку, которую водитель поднял, стоило машине тронуться с места.

— Правда. Но у меня есть водитель для таких случаев, как этот.

— Как этот?

— Когда не хочется терять ни минуты. Сними куртку и иди ко мне.

Я поперхнулась воздухом, поэтому голос прозвучал сдавленно:

— А как же ужин?

— У нас до него минут двадцать-тридцать. Как повезет с пробками.

Город в такое время стоит, поэтому я облизала пересохшие от волнения губы и медленно придвинулась к бедру Доминика. Я наивно полагала, что у меня будет передышка, но нужно наконец-то усвоить, что последовательность и Экрот — вещи несовместимые.

— Садись на мои колени, Шарлин, — приказывает он. — Боком.

— Мы еще ничего не обсудили, — напоминаю я.

— Обсудим за ужином. А это… считай авансом.

То есть вчера был не аванс?!

Сжав зубы и памятуя о том, что провокация только сильнее его возбуждает, я делаю то, что он говорит. В отличие от мягкого сиденья Доминик словно выточен из камня. Нагретого на летнем солнце камня, потому что жар его тела передается даже через одежду. Теперь мы лицом друг к другу, и его ладонь гладит меня по спине. К счастью, пока только по спине.

— Распусти волосы, — новый приказ, и я стягиваю резинку с хвоста. — Так лучше.

Он зарывается пальцами в мои волосы. Я сосредотачиваюсь на его галстуке, только чтобы не смотреть в глаза Доминику. Я получила то, что хотела, — он обеспечивает защиту моим близким, теперь мне нужно просто потерпеть.

Переступить через это и идти дальше.

Но я все равно вздрагиваю, когда он ныряет ладонью под свитер и сдавливает сосок через тонкую ткань бюстгальтера. Получается неожиданно остро, и я будто деревенею в объятиях Доминика. Но он не повторяется: мягко поглаживает мой живот, скользит вниз по бедрам, стягивает с меня кроссовки, отбрасывая их в сторону.

— Скажи, что тебе нравится, Шарлин.

— Нравится? — Я с радостью отвлекаюсь на разговор, в то время как Доминик поглаживает мои ступни.

— В сексе. Что ты любишь?

Это был бы нормальный вопрос, если бы не обстоятельства нашего «свидания».

— Это не важно.

Для меня это действительно не имеет значения. Я готова выполнять часть своей сделки, стонать под ним, кричать под ним, если потребуется, но я здесь не по собственной воле.

— То есть ты готова вытерпеть все, что я захочу с тобой сделать? И все ради безопасности своих родителей? — В голос Доминика добавляются рычащие ноты. Злится? С чего бы? Я же послушная.

— Да.

Вервольф резко разворачивает меня к себе спиной и откидывается на сиденье, так что оказываюсь полулежащей на нем. Распластанной по его большому, сильному телу. Не видящей его, но чувствующей всего и полностью. От горячего дыхания, скользящего по затылку, меня бросает из жара в холод и обратно.