Любовница по контракту - [3]

Каким-то образом ему удалось вложить в свои слова столько чувственности, что Зуки пришлось собрать последние остатки гордости, чтобы дать достойный отпор.

– Избавь меня от дешевых намеков, – бросила она, сверкнув глазами. – И реши, наконец: или ты меня настолько презираешь, что тебя тошнит от одного моего присутствия, или ты делаешь мне крайне неприличное предложение лечь с тобой в постель. Одно исключает другое, Паскуале. – Она печально покачала головой. – Боже мой, такой умный человек, каким ты себя считаешь, не может не видеть, что концы с концами не сходятся.

Зуки увидела боевой блеск в его глазах, но ответ прозвучал очень тихо:

– Человек не всегда думает головой.

– Уходи прочь! – процедила она сквозь стиснутые зубы и перекинула длинные загорелые ноги через подлокотник шезлонга. Убедившись в том, что верх бикини на месте, она сбросила полотенце и, встав, поискала глазами Сальваторе – фотографа, который привез ее сюда.

Предполагалось, что она сможет расслабиться после двух дней напряженных съемок для альбома, задуманного Сальваторе. Ничего себе – расслабилась! С появлением Паскуале она почувствовала себя так, словно находилась на линии огня в зоне боевых действий! Зуки двинулась в сторону дома.

– О нет. Не спеши.

Одним плавным движением Паскуале крепко схватил ее за запястье, и Зуки ужаснулась тому, как отреагировало ее тело на это прикосновение. И почему он такой высокий? Такой сильный? И такой великолепный? У нее пересохло в горле.

– Отпусти…

– Нет, – покачал он головой. – Нам с тобой надо поговорить.

– Мне нечего тебе сказать.

– Зато у меня найдется многое… – Голос его был хриплым и жестким.

– Мне это не интересно.

Боже, какая ложь! Она сгорала от желания узнать, что ему от нее надо, несмотря на инстинктивное желание быть от него как можно дальше. И он об этом догадывался.

– Напротив. Думаю, тебя это может заинтересовать.

Он все еще держал ее за руку, так что она не могла вырваться, но со стороны его железная хватка могла казаться просто легким, почти любовным прикосновением.

Она решила избрать другую тактику. Ведь ей и раньше приходилось отбиваться от мужчин. Она склонила голову набок, так что ее длинные локоны цвета сверкающего на солнце меда упали ей на грудь.

– Если ты будешь себя так вести, Паскуале, – рассудительно сказала она, – мне ничего не останется, как закричать, а это может повредить твоей репутации.

– Моя репутация меня не волнует, – высокомерно протянул он. – Однако если таково твое намерение, то и ты не оставляешь мне выбора, и я буду вынужден заткнуть тебе рот. – Он заметил ее замешательство и добавил: – Поцелуем, конечно. Насколько я помню, тебе нравились мои поцелуи, Зуки! Очень нра-ви-лись.

О-о! Неожиданный ритм, с которым были произнесены эти слова, был потрясающим! Зуки набрала воздуха в легкие и посмотрела Паскуале прямо в глаза.

– Чего ты хочешь?

– Поговорить.

– И это все?

– Пока – да.

В последних словах прозвучала угроза.

Когда Зуки познакомилась с Паскуале, она была совсем девчонкой и настолько подпала под влияние его магнетизма, что ничего не замечала, кроме его привлекательной внешности. Теперь, став взрослой, она поняла, что решительность составляла его сущность. Если Паскуале был намерен поговорить с ней, не стоило, во избежание дальнейших неприятностей, пытаться уйти от разговора.

– Отлично, – со вздохом согласилась она. – Говори. Я слушаю. Даю тебе пять минут – потом я ухожу.

– Потом я ухожу, – разделяя слова, произнес он в притворном ужасе. Неодобрительно щелкнув языком, он добавил: – Заплатить столько денег за образование в Швейцарии! И что же? В результате всех этих лет такие убогие предложеньица…

Его слова задели ее за живое: она поняла, что ставит себя в глупое положение, ведь он явно дразнит ее. Она вообще не обязана с ним разговаривать. Она ничем ему не обязана. Она уже не наивная, доверчивая школьница, а независимая деловая женщина, имеющая все права, черт возьми!

Зуки молча направилась к дому, расталкивая праздношатающуюся толпу, но по сопровождавшему ее шепоту поняла, что Паскуале идет за ней.

Пусть идет! – подумала Зуки с упрямой решительностью. Она захлопнет дверь у него перед носом и запрется! Это будет ответ на его шантаж. Она сомневалась, захочет ли он, чтобы вся эта избранная, привилегированная публика стала свидетелем того, как он будет к ней ломиться.

Зуки чувствовала, что люди смотрят на них, а женщины провожают Паскуале взглядами, полными страсти. Когда-то и она была такой. Она содрогнулась от отвращения, заметив, что Паскуале остановился поговорить с какой-то официанткой. Она снова вспомнила о том, что куда-то запропастился Сальваторе. Но это было даже к лучшему: он бы стал расспрашивать, кто такой Паскуале, – а что она ему на это ответит? Не могла же она признаться, что Паскуале – брат ее лучшей подруги, мужчина, которого она однажды умоляла заняться с нею любовью? А он отказался.

И это было самым оскорбительным. Он отказался…

Зуки до сих пор вздрагивала при воспоминании о том, как она себя тогда вела. Гордиться было нечем! Все эти годы она настойчиво отодвигала память о прошлом в глубину сознания, но сегодняшняя встреча воскресила события тех дней с мучительной ясностью.