Любовница Фрейда - [74]

Однажды утром, когда подул слабый ветерок и температура понизилась, Минна решила, что бессовестно держать детей взаперти. Сидение дома угнетало, а инструкции Марты осложняли ситуацию. Окна обычно закупоривались и занавешивались, чтобы уберечься от нестерпимого солнечного света, и открывались только на закате. К тому же не готовили горячих блюд. Марта «не могла позволить еще и жар в кухне».

Несмотря на просьбы Минны, сестра заявила, что не желает, чтобы дети слонялись по улицам.

— Слишком жарко, пыльно, и есть сообщения о случаях грабежа в центре. Ты, наверное, слышала об этом. Флоренс Скекель сказала, что грабили еврейских владельцев магазинов. «Семитские рассадники» — так они называют нас.

— Флоренс — паникерша, так заявил ее муж, когда мы играли в карты.

— Он ошибается.

Ближе к вечеру, после того, как Минна бегала весь день сломя голову, Марта наконец смягчилась, позволив детям выйти.

— Отведи их в Пратер, — сказала она, словно отмахнувшись от комаров. И, услышав громкий восторг детей, добавила: — Как можно скорее!

Но к этому времени Минна уже падала с ног.

— Марта, давайте завтра. День был суматошный, и у меня нет сил.

— Не такой уж тяжелый был день. Почему ты так устала? Ты ведь достаточно отдохнула. Бог знает, как я справлялась с домашним хозяйством одна все эти месяцы, пока тебя не было. Ты больна?

— Нет, но я истощена, и слишком поздно, чтобы идти гулять.

— Вероятно, ты устала, потому что сидишь у Зигмунда в кабинете всю ночь, хотя хорошо, что у Зиги есть кто-то, чтобы поговорить…

Возникла пауза, пока сестры смотрели друг на друга. Затем Минна медленно развернулась и направилась к двери.

— Я выпью чашку кофе, и мы пойдем.

Она прокралась в кухню. Минна чувствовала себя неуютно рядом с Мартой, казалась себе жалкой. Теперь ей приходилось лгать сестре о самом главном и постоянно спрашивать себя, правдоподобна ли ее ложь. Во рту был дурной вкус, вызывая брезгливость, будто в комнате что-то гнило, но смрад следовало игнорировать. Уехав в Гамбург, она испытывала противоречивые чувства, основным из которых было мучительное желание. Минна убедила себя, что влечение к Зигмунду было чем-то, навалившимся независимо от нее самой. Но теперь, снова заняв свое место в доме, Минна ощущала, что ее выворачивает наизнанку, даже если она говорила с Мартой о покупках, о детях, о самых обычных делах. А после сама удивлялась своему спокойствию и безразличию, словно беззастенчивого нарушения приличий не было и в помине.

Минна потягивала кофе в кухне, прислонившись к буфету и слабея от жары. А если бы она являлась другом семьи или соседкой и влюбилась в Зигмунда? Было бы легче? Да, наверное. Это была бы любовная связь, жены привыкают к изменам, но ее случай отличался от просто измены — он был более греховным. По крайней мере, Минна еще не настолько утратила совесть, чтобы не чувствовать отвращение к своему поведению. Но, наряду со всем остальным, она была напугана. Не только за себя, но и за всех них. Будто ждала момента, когда сестра внезапно укажет на нее и обвинит ее. Но момент все не наступал. Иногда Минна почти желала, чтобы это произошло, и ее пустая, бесстыдная душа освободилась бы от пытки.

Глава 34

Все эти дни Минна жила в постоянном ожидании.

«Что могло его так задержать?» — думала она, меряя комнату шагами. Он опаздывал уже на час.

При дневном свете меблирашка казалась еще более неопрятной. На лоскутном покрывале темнело пятно. Обои отставали от стен и были все в потеках и разводах, ободранные половицы проседали под ногами. Был ли здесь прежде ковер? Минна слышала, как за стеной ссорилась какая-то пара. Хлопнула дверь. Она высунулась в окно и увидела Фрейда — он заходил в гостиницу.

В комнате Зигмунд сел рядом с ней на кровать и принялся расшнуровывать ботинки, а потом извинился за опоздание. Всего несколько месяцев назад он пришел бы раньше. Несколько месяцев назад, напомнила она себе, ее бы здесь вообще не было.

Он был очень занят, и им становилось все сложнее устраивать свидания. На сей раз они договорились чуть ли не в последний момент.

— Я не мог найти экипаж. Пришлось несколько кварталов пройти пешком, — объяснил Зигмунд.

Минна торопливо теребила блузку, пытаясь расстегнуть ряд мелких пуговок. Он коснулся ее щеки и сдернул блузку, обнажив плечи. Губы его скользили, покрывая быстрыми поцелуями ее живот. Потом Зигмунд сорвал с Минны одежду и притянул к себе. Возбуждение нахлынуло с первым касанием его пальцев и уже не отступало. Она загоралась мгновенно.

Один раз это произошло на полу, потом — в ванне. Сегодня Минна захватила с собой бутылку и до его прихода успела выпить несколько рюмок. Обычно Зигмунд оставался с ней после, но сегодня сразу встал и стал искать брюки.

— Я должен бежать.

— Так скоро? Ты же только пришел.

— Меня ждет пациент, — ответил он таким тоном, каким всегда говорил, желая отвязаться от Марты.

Минна наблюдала за Зигмундом, пока он одевался. Она налила себе еще бокал, а потом, когда он уже выходил за дверь, окликнула его. Зигмунд обернулся с бесстрастным выражением на лице.

— Ничего, иди, — промолвила Минна.

Позже, когда она вернулась домой и снова задумалась о своей жизни, ее охватила безысходность. И не только оттого, что она чувствовала — Зигмунд охладевает к ней. Она ощутила страх разоблачения, и сияющий шлейф недавнего желания стал тускнеть.