Любовная ловушка - [27]

«Он предал нас». Коналл вдруг услышал голос отца, который тысячу раз говорил ему эти слова, когда опьянение и, возможно, раскаяние развязывали ему язык. «Он бы отдал Бьюкененам наши земли, привел их прямо в наш город и с радостью отдал все, чем мы владеем. Ради нее. Он бы скорее присягнул на верность Ангусу Бьюкенену, чем своему народу, своему клану. Мой родной брат. Я должен был защитить нас. Должен был».

Коналлу никогда не удавалось вызвать отца на разговор о Ронане, когда он был трезвым, а задавать ему вопросы в тот момент, когда он перебрал лишнего, было опасно. В подпитии воспоминания о прошлом были для него особенно мучительными, и он начинал ужасно себя вести. Отец мог в любой момент сорваться и излить свой гнев на любого, кто в этот момент оказался рядом с ним. Но Коналл с Дунканом слышали, как люди в городе шептались и сплетничали об этом, и в итоге по крупицам восстановили более менее полную картину того, что произошло много лет назад.

Ронан Маккерик, родной брат Дэра, полюбил девушку из клана Бьюкененов, которые были их заклятыми врагами. Этот клан граничил с ними и владел богатыми землями вокруг озера Лох-Ломонд. Люди этого клана постоянно совершали набеги на территорию клана Маккериков. Бьюкенены стреляли дичь в их лесах и силой теснили их все дальше к северу, забирая себе все больше и больше земли. Из-за всего этого постепенно уходила мощь Маккериков. И хотя клан Коналла всегда давал достойный отпор Маккерикам, объявлять открытую войну Бьюкененам они не решались – это было бы безрассудно.

Но Ронан считал, что если он женится на девушке из враждебного клана, то воцарится мир. Отец Коналла был категорически против этой женитьбы. Он заявил, что как только Ангусу Бьюкенену будет дозволено хоть пальцем коснуться их города, он тут же заберет его себе целиком, и тогда клан Маккериков вообще перестанет существовать.

О том, что было дальше, у Коналла и Дункана имелось весьма смутное представление. Похоже, что Ронан тайно встречался с Бьюкененами, и опасения Дэра Маккерика подтвердились. А потом произошла битва, и Ронан отдал жизнь, защищая свою возлюбленную, Минерву Бьюкенен. В сражении погибла жена Ангуса и некоторые старейшины клана.

Маккерики потеряли только Ронана.

Коналл и Дункан совсем не помнили дядю. Они родились тогда, когда вражда между кланами достигла своего апогея. Но мать говорила им, что Ронан был хорошим человеком, а не тем чудовищным предателем, как его пытался представить всем отец.

«Любовь толкает людей на отчаянные поступки, – защищала она Ронана. – Но люди бывают плохими и хорошими. Ваш отец – хороший. Он любил своего брата и свой клан».

– Добрый день тебе, Ронан, – сказал Коналл онемевшими от холода губами. – Я твой племянник, Коналл. Папа умер, и я теперь вождь клана. Этой весной будет уже пять лет. – Он замолчал, чувствуя себя полным идиотом из-за того, что разговаривает с кучей камней. Но на то у него была серьезная причина. – Со мной в твоей хижине девушка из клана Бьюкененов. Ее привезла из Англии твоя Минерва. И я хочу все исправить. Можешь теперь сказать ей, чтобы она нас отпустила? Она забрала у меня все – мою жену, ребенка, мою гордость. И я решил сделать то, что не удалось моему отцу. Я хочу снять заклятие. Все, довольно с нас вражды.

На него налетел порыв ледяного ветра, принеся с собой еле слышный звук, похожий на женский плач. Коналлу стало не по себе, словно он услышал предупреждение с того света. Через мгновение этот звук опять коснулся его ушей. Казалось, он доносился из-за ствола дерева.

Осторожно ступая сапогами по насту, Коналл принялся медленно обходить этот остров камней в заснеженном океане. А потом он посмотрел в глаза собственной смерти.

На самом верху насыпи лежал один из волков. Он был меньше, чем Элинор, болезненно тощий. Его косматая шерсть свидетельствовала о том, что он прожил очень долгую жизнь. Сморщив нос, он рычал и скалился, и его оскал был похож на отвратительную ухмылку.

Коналл понял, что он встретился с тем же зверем, которого, как ему казалось, он убил возле хижины. Похоже, волк тоже его узнал. Его костлявая утроба напряглась, и из пасти с облаком пара вырвался злобный рык. Он затрясся то ли от боли, то ли готовясь к прыжку.

Коналл сглотнул. Если он побежит, то зверь кинется следом и, несмотря на то что он был явно болен и истощен, вцепится ему в спину уже через десяток шагов. Волк убьет его, и что тогда станет с Ив?

Коналл не стал рисковать и заряжать стрелу. На это уйдет слишком много времени. Он медленно опустил ладонь на рукоять меча и начал спокойно, дюйм за дюймом, вытаскивать его из ножен. Если волк набросится на него, то он зарубит его, как тогда на поляне.

«И он опять вернется», – пронеслось в его голове.

Коналл смотрел на волка, а тот на него, все еще рыча и трясясь. Его глаза были черными как ночь. Коналлу казалось, будто его собственные глаза сейчас превратятся в лед. Он моргнул. И волк исчез.

Коналл хрипло закричал и развернулся назад, в мгновение ока обнажив меч, чтобы прыгнуть на врага. Но там никого не было. Он стоял один посреди молчаливого леса.