Любовь языком иносказаний - [13]

Люда продолжала возмущаться, на что ей противоречил муж, тут и я не выдержала, вмешалась, и мы с удовольствием, пока репортаж не кончился, подискутировали по поводу первой дамы СССР.

— Ну, пошли, — позвала меня Люда после этого в коридор, где был ее гардероб. В коридоре Люда увидела, что моя тарелка, стоящая на трюмо, уже пуста.

— Сашк, это ты сожрал?! — Люда сообразила, что ребенок спрятался в ванной. — Ты почему меня все время не слушаешься? Ну-ка открой!

— Это кошка! — визгливо закричал Саша, не открывая. — Она спорола, а не я!

— Какая кошка?! Какая кошка?! Кошка все время с отцом в зале сидела!

— Да была она здесь, клянусь!

— Илю-уш! — закричала мужу через всю квартиру Люда. — Кошка все время с тобой была?

— Да! — закричал толстый Илюша.

— Врет этот папка, врун несчастный! — испугавшись затараторил через дверь Саша.

— Нель, я уже не знаю, что мне с ним делать, — повернулась Люда ко мне. — Завтра в школу вызывают! В учительницу мелом кинул!

— Потому что Швабра — дура! Ты сама, мамка, говорила! — с обиженным азартом закричал Саша.

— Я про нее говорила только, что не тронь сама знаешь че — вонять будет!

Когда Люда дала мне кофту, я вернулась в свою нелюдимую квартиру, где только радио что-то одиноко бормотало на кухне. Одиночество моего жилища успокаивало, делало меня свободной и эгоистичной. Моя квартира стала для меня цитаделью, убежищем, родным углом, и я не хотела бы в нее никого пускать. Никого. Я одна. Но также я хочу мужа, детей, счастливые будни и маленькие праздники. Мои мечты борются во мне с растущим эгоизмом старой девы. Любой человек, если у него рядом нет любви, становится эгоистом.

На следующее утро я шла по коридорам Института в кофте леопардовой расцветки и вдруг поняла, что не смогу появиться в ней в нашем отделе. Всем сразу станет понятно то, что должно быть понятно только Наилю. Но что же мне теперь делать, ведь я уже на работе и причем в этой кофте! Я шла по коридору, чувствуя ужасный дискомфорт, мне казалось, что все сотрудники из всех отделов показывают на меня пальцем со словами: «Смотрите, вот эта дура, которая может признаться в любви только с помощью леопардовой кофты».

Нет, я так не могу! Пускай даже ни у кого и нет таких мыслей, но сам факт того, что они возможны, убивает меня. Но что делать? Ехать домой, чтобы переодеться, уже поздно… Ларочка!

Воодушевленная найденным выходом, я поспешила в проектный отдел. Только что пришедшая Ларочка сидела, переобуваясь в туфли.

— Та кофта? — переспросила меня она. — Нет, еще не продала. — Она с энтузиазмом вскочила и достала из нижнего ящика своего рабочего стола пакет. — Нель, бери, это фирмá!

При виде совершенно безвкусной кофты, за которую предстояло отвалить двадцать рублей, у меня окончательно испортилось настроение. Но я не могла допустить того, чтобы весь отдел потешался надо мной, появись я в леопардовой кофте. Честь для меня значит многое. Кроме того, если весь отдел поймет, что я своей кофтой призываю Наиля к действию, то все сотрудники будут ждать своего действия от Наиля, в противном случае готовые обвинить его в робости и отсутствии духа. Чтобы избежать подобных негласных обвинений, Наиль, конечно, попытается что-то предпринять, но… Простите, но подачки и следствия обязательств я не принимаю. Боже, зачем я вообще затеяла эту «леопардовую» историю? Все из-за желания открыться Наилю…

— Ларочка, ну скинь хотя бы немного, и я возьму, — просила я секретаршу.

Однако, Ларочка словно чувствовала, когда человек заходит к ней с уже твердой уверенностью купить вещь и в таких случаях никогда не уменьшала цену.

— Неля, я бы с удовольствием, но не могу, понимаешь? Я бы тебе вообще ее бесплатно отдала…

— Хорошо, я беру, — оборвала я поток ее слов и полезла в кошелек. Больше всего не люблю лицемерие. В жизни и так многое оказывается не таким, каким представлялось.

— Ты не пожалеешь, я гарантирую! — снова включилась Ларочка. — Я однажды даже по телевизору видела как блондинка из «АББЫ», Анни-Фрид, в точно такой же кофте выступала, правда!

Я метнула на Ларочку недоверчивый взгляд.

— Нет, действительно Анни-Фрид выступала в такой кофте! — снова принялась убеждать меня она. — Я вообще всех американских певцов знаю.

— «АББА» из Швеции, вообще-то, — поправила ее я.

— А, какая нам разница, живем тут как… — от горечи она даже не договорила фразу, и только протянутые деньги смогли ее оживить. — Нель, а тебе еще тушь для век «Елена» не нужна?

Она что, издевается надо мной?

Я поспешила в женский туалет, чтобы переодеться. За этим занятием меня застала там Ульяна.

— Батюшки, Нелли Ивановна у нас сегодня для кого-то принаряжается, — пропела она своим сладко-ядовитым голоском.

Я поспешно продела вторую руку в рукав новой кофты, выпростала волосы из-под воротника и оценивающе поглядела на свое изображение в зеркале.

— Это только для себя, — как можно более невозмутимо ответила я.

— Женщины всегда одеваются для мужчин, — назидательным тоном произнесла Ульяна, закрывая дверь в будочку.

«Только если нужный мужчина это оценивает,» — хотела добавить я, но предпочла поторопиться в свой отдел, где провела очередной тоскливый день, не явившийся в моей жизни ничем, кроме как одной из многих ступенек к будущему.