Любовь всесильна - [7]

— Наконец-то ты моя, моя навсегда, моя красавица! Моя любимая женушка!

Она понимала, что никакой документ не мог привязать ее к мужу крепче, чем горячая любовь к нему.

Чейз осторожно снял с нее шелковое платье, и пока оно, скользя по бедрам, розовым облаком опускалось к ее ногам, ласково покрывал нежными поцелуями ее глаза, лицо, шею.

Вздохнув, Глория обвила тонкими изящными руками его мощную шею. Чувственная дрожь пробежала по ее телу, тающему в его объятиях. Он был ее мужем, ее возлюбленным, и она наслаждалась его прикосновениями, которые удивительно возбуждали ее.

Он легко поднял ее на руки, отнес в спальню и бережно положил на огромную, старомодную кровать с балдахином. Она с восторгом смотрела на него, и его синие глаза, горящие страстным желанием, казались ей невыразимо прекрасными.

Она купалась в упоительных ласках Чейза, но когда он снял с нее кружевные трусики, неожиданно смутилась и почувствовала, будто все тело покраснело от стыда. Ее охватила робость, и неожиданный целомудренный страх сковал тело.

— Расслабься и ничего не бойся. Ты моя жена, моя любовь, и я никогда не сделаю тебе больно, поверь, — сладко пробормотал Чейз, проворно скидывая с себя одежду.

Вздох чисто женского восхищения слетел с нежно полуоткрытых губ Глории, когда она впервые увидела мужа обнаженным. Чейз был великолепен, и она залюбовалась им. Его искусные ласки довели ее до изнеможения, и она невольно закрыла глаза, упиваясь его чувственными прикосновениями. Чейз был возбужден, но старался сдерживать себя, чтобы доставить ей максимум удовольствия от их первой брачной ночи.

— Не бойся, — шептал он между долгими и медленными поцелуями, — доверься мне, дорогая.

И она, разгоряченная и переполненная желанием, ничего не боялась, когда он осторожно накрыл ее собой.

Он не мог больше сдерживать свое яростное желание и одним быстрым толчком вошел в ее трепещущее тело. Короткая боль быстро растворилась в блаженном экстазе.

— Чейз! — закричала она, переполненная любовью, когда они одновременно достигли наивысшего пика наслаждения. А потом он хрипло и бессвязно бормотал признания в любви, спрятав лицо на ее груди…

Глория медленно открыла глаза, нежная, чувственная улыбка тронула ее губы.

— Чейз…

Она еще была вся во власти сна, и ее затуманенные наслаждением глаза остановились на знакомом смуглом лице. Она медленно протянула тонкую руку и нежно коснулась его. На Чейзе был свитер… Глория быстро заморгала и оглянулась: теперь она поняла, где находится. Она была в больнице, а Чейз сидел на краю ее кровати. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица: она пуста, ее ребенка больше нет…

— Глория, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, спасибо. Я спала, — пробормотала она и, тяжело опираясь на кровать, села.

— Мэгги просила извинить ее, — отрывисто сказал Чейз. — Она, очевидно, приняла сообщение вчера вечером в тот момент, когда мы со Стюартом бурно обсуждали некоторые, — он замялся, — небольшие изменения реконструкции дома, предложенные им, — мрачно договорил муж. — Наверное, я должен выгнать ее за это. Но чувствую, что отчасти и сам виноват. Обсуждение очень захватило нас, и Мэгги принимала в нем самое активное участие. А кроме того, Мэгги не похожа на других женщин. Она никогда не забудет о деловом сообщении, но все прочее для нее не так важно.

— Не выгоняй ее, Чейз, ради меня, — тихо добавила Глория.

Она знала, что Мэгги недолюбливает ее, чувствовала это еще с тех пор, когда та пыталась убедить Чейза, что Глории нужны только его деньги и что он делает большую ошибку, женившись на ней.

— Передай ей, что я простила ее.

Она подняла глаза и увидела, что Чейз со странным выражением на лице отрешенно смотрит куда-то в сторону, и ей не впервые захотелось узнать, что за отношения связывают мужа с его личной секретаршей.

— Ты очень благородна, Глория. Знаешь, я сегодня кое-что выяснил: когда звонил прошлой ночью, то не спросил про ребенка, будучи абсолютно уверенным, в том, что с тобой и с ним все в порядке, а молодая сестра, с которой я говорил, оказывается, была уверена, что я уже знаю об этом.

«Об этом»… Он назвал потерю ребенка «это». Как можно быть таким бесчувственным?

— Ничего страшного, пока твой бизнес развивается успешно, ничто еще не потеряно, — с иронией заметила она. Ее слова не произвели на Чейза ни малейшего впечатления. Он лишь взглянул на нее, наклонился и слегка поцеловал в губы.

— Любимая моя, я очень хочу, чтобы ты скорей поправилась и побыстрее вернулась домой. Мне очень одиноко без тебя. — Чейз внимательно посмотрел на бледное лицо жены. — Все будет хорошо, малыш, обещаю тебе. — Он нежно дотронулся до ее щеки. — Как насчет улыбки, а?

— Завтра я буду дома, — сообщила Глория, выдавив из себя жалкое подобие улыбки.

— Замечательно. Если хочешь, то вернись в Лондон, а может, возобновишь занятия в колледже?

Глория удивленно взглянула на мужа. Когда они поженились, то жили в Лондоне, и Чейз предложил ей бросить учебу, говоря, что Глории не нужен диплом лингвиста, взамен он даст ей диплом возлюбленной. Он часто и неожиданно появлялся дома в середине дня, и они целые часы проводили в постели или ехали в Йоркшир — посмотреть, как идет реконструкция их дома. Когда к Пасхе отель был закончен, они переехали в Йоркшир насовсем, и Чейз заявил, что легко сможет вести дела из своего нового кабинета, а Мэгги сумеет присмотреть за офисом в Лондоне. Она была в восторге от новых апартаментов в Форест Мэнор, и довольно счастливо провела последние несколько месяцев, помогая мужу в приеме посетителей.