Любовь всесильна - [22]

— Чейз сказал правду, Данте. Мне очень жаль, — грустно проговорила она по-английски, чтобы Чейз понял ее. Ей было больно видеть горькое разочарование на милом лице Данте, и она, гневно взглянув на Чейза, добавила — Мы с мужем помирились — ты ведь этого хотел, дорогой?..

Она говорила явно издевательским тоном, не давая себе труда скрыть отвращение к так называемому мужу.

Данте с достоинством, делавшим ему честь, сказал:

— Поздравляю… надеюсь, ты будешь счастлива, хотя я сильно сомневаюсь в этом.

И, гордо повернувшись и расправив широкие плечи, он твердым шагом вышел из кафе.

Глория смотрела ему вслед, и слезы медленно катились по ее лицу…

— Он не стоит твоей симпатии. Парень даже старше меня, и толком не сможет тебя удовлетворить. Ну, идем, моя машина за углом.

Она не желала, чтобы с ней обращались как с вещью, но стальной натиск Чейза сделал ее безвольной и безразличной ко всему происходящему, и она даже не спросила, куда он ее ведет. Сильная рука Чейза крепко сжала ее плечо, когда они вышли из кафе и пошли по улице.

— А как же моя машина? Я ее оставила на стоянке…

— О ней позаботятся. Садись.

От открыл дверцу машины, и Глория опустилась на пассажирское сиденье в сверкающем «Бугатти». Обойдя машину и сев рядом, Чейз, застегивая ремень безопасности, неловко коснулся ее груди, и женщина, вздрогнув, вздохнула. Удивленный ее реакцией, он внимательно посмотрел на нее, а затем вдруг неожиданно как-то по-хозяйски накрыл ее грудь своей рукой.

— Какие мы чувствительные, — цинично заметил он. — Я тебе оказал неоценимую услугу, избавив от Данте. Он действительно совершенно не подходит твоему темпераменту.

Ей не хотелось ни спорить с ним, ни соглашаться, и она, с трудом овладев собой, сказала:

— Если хочешь быстрее добраться до места, на следующем углу сверни налево.

Чейз покосился на ее застывшее лицо, повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места.

— Мы едем не в отель, а на мою виллу.

Она взволнованно посмотрела на него.

— Но я не могу, вся моя одежда и все имущество — в отеле!

— Об этом уже позаботились. Я не хочу, чтобы ты опять удрала, — грубо сказал он. — Ты будешь там, откуда не сможешь сбежать.

Чейз, должно быть, затратил огромные деньги, чтобы купить виллу в этом весьма изысканном местечке, где держали свои магазинчики-бутики многие знаменитые модельеры. Их клиентами были очень богатые люди, отдыхающие на собственных виллах, которыми был усеян склон холма.

Глория открыла рот от изумления, когда Чейз, круто свернув направо, повел машину по узкой дороге и, как ей показалось, чуть не врезался в высокие кованые ворота, перегораживающие дорогу. Он нажал кнопку на щитке приборов, благодаря чему ворота открылись, и они выехали на короткую подъездную аллею, обсаженную деревьями, которая заканчивалась огромной каменной аркой. За ней располагался большой двор.

— Вот мой дом, нравится?

Чейз вышел из машины и, обойдя ее, распахнул перед Глорией дверцу.

Глория ступила на мощеный двор, благоговейно оглядываясь вокруг себя. Вилла была настоящим произведением искусства. Умело вписанная в склон холма, три этажа которой опоясывали кольцевые террасы, она была окружена множеством цветов, виноградных лоз, гибискусов и тысячами гераней всевозможных оттенков в огромных красивых горшках.

Не дождавшись от Глории ни слова, Чейз молча взял ее за руку и повел по широкой каменной лестнице к массивной входной двери. Та неожиданно открылась, и на пороге показалась маленькая темноволосая леди, вся в черном, которая поздоровалась с ними по-итальянски.

Глория чуть не споткнулась, когда услышала, что Чейз ответил на ее приветствие.

— А я и не знала, что ты говоришь по-итальянски! — вырвалось у нее.

Взглянув на него, она была приятно поражена, увидя, с какой нежностью он глядел на старушку. Когда-то он так смотрел на нее, с досадой подумала Глория. Но когда Чейз повернулся к ней, улыбка на его лице погасла.

— Ты многого обо мне не знаешь, впрочем, ты никогда по-настоящему и не интересовалась мною. — Чейз лениво пожал плечами. Отчасти он был прав. Когда они поженились, она была слишком молода и так преклонялась перед ним, что не смела о чем-нибудь расспрашивать. К тому же, оставшись наедине, они большую часть времени проводили исключительно в постели… — Глория, это моя домоправительница, Мария.

Глория вздрогнула, услышав, что Чейз что-то говорит и, с радостью отбросив воспоминания о прошлом, вежливо пожала руку, которую старушка протянула весьма неохотно. Она слышала, как Чейз распорядился приготовить ленч на одну персону, и видела, что Мария поспешила в помещение прислуги, в то время как сам Чейз направился к огромной лестнице белого мрамора.

— Пошли, Глория.

Они поднялись по лестнице и прошли по широкому коридору. Глории почему-то пришло в голову, что цоканье ее каблучков по мраморному полу напоминает похоронный звон. Чейз остановился у одной двери, открыл ее и ввел Глорию в комнату — светлую, наполненную воздухом и утренним солнцем. Огромная кровать, стоящая посередине, была накрыта белым кружевным покрывалом.

— Очень красиво, — вежливо сказала Глория.

Комната, очевидно, была угловая, так как два больших окна были пробиты в стене справа от того места, где она стояла, а еще два, очень высокие — от пола до потолка — обрамляли поистине царственное ложе. Глория подошла к ближайшему окну, и у нее захватило дух от великолепия, открывшегося перед ней.