Любовь-волшебница - [12]

Глава 4

Он так громко сыпал ругательствами, что Софи удивилась, как это не зашатались камни в толстых стенах Нохдаэда. Она решила было не обращать внимания, но услышала, что Алпин ее зовет. В конце концов, всю прошлую неделю он очень старательно избегал ее. Она могла бы подумать, что он ее ненавидит, если бы в тех редких случаях, когда их дорожки пересекались, не ловила выражения его глаз. Страстного выражения, по-другому не скажешь. Бывало и так, что он замечал ее присутствие лишь для того, чтобы выплеснуть на нее свое дурное настроение. А она всего-то пытается помочь ему! Вряд ли это ее вина, что он все время натыкается на ее охранные предметы, да и вреда ему от этого не много. Неужели он никогда не спит, думала она сердито.

— Софи Хей!

Даже удивительно, как его низкий голос пронизывает такие толстые стены, подумала она, поднимаясь с соломенного тюфяка, на котором спала в последнее время. Не самое удобное ложе, но она решительно предпочитала его постели, которую ей дали. Та кровать видела слишком много бед и печалей. Софи обладала особой чувствительностью к подобным вещам, и ей мерещились унылые руины страсти, плотских желаний, боли и даже страха. Она оказалась неспособной полностью защитить себя от назойливых видений — слишком много их было. Теперь на кровати спала Нелла. К счастью, горничная так привыкла к причудам Софи, что не стала задавать вопросов по поводу столь странного распределения мест для сна. Не могла же Софи сказать заботливой горничной, что призраки любовных соитий навевают ей чувственные и пугающие сны, в которых она видела себя с сэром Алпином.

Выходя из спальни в ответ на невнятные угрозы, что ей лучше пошевеливаться — он обещал ей какие-то мрачные последствия, сути которых она не поняла, — Софи подивилась, почему Нелла спит так крепко. Когда она подошла к дверям спальни Алпина, ее глазам предстало зрелище, которое и позабавило, и взволновало ее. Сэр Алпин, мрачный хозяин Нохдаэда, сидел на полу и, морщась, растирал босую ногу. Весь наряд его составляли облегающие брюки и свободная рубаха, распахнутая на широкой груди.

Но когда он взглянул на нее, Софи поняла, почему он внушал людям такой страх. Впрочем, сама она испытала только минутную неловкость. У него были глаза как у волка, теплый золотисто-карий цвет уступил место желтому. Черты лица слегка исказились, придавая ему отчетливо звериный облик. Она чувствовала, как в нем кипит злоба, дикая, неукротимая ярость. Потом он обежал глазами ее фигуру, и она почувствовала, как злоба сменилась плотским желанием. Ее тело быстро отозвалось на этот страждущий взгляд, но он, казалось, этого не заметил. Он владел собой просто превосходно, просто удивительно. Но кажется, его самообладание начинало бесить Софи.

— Почему вы шумите, милорд? — спросила она, складывая руки на груди и морщась от неприятной мысли, что она стоит перед ним в одной тонкой льняной сорочке.

— Что это? — рявкнул он, указывая на камни, выложенные в линию возле дверей его спальни.

— Камни с рунами, — пояснила она. — Вы удалились к себе на ночь, и я выложила их здесь, чтобы они охраняли ваш сон. Утром я хотела их собрать. Не знала, что у вас привычка разгуливать по ночам.

— Нет? А вдруг мне захочется закусить невинным младенцем? — Он заметил, что ее босая ножка мерно постукивает о пол. — В конце концов, я ведь порождение кошмара, крадущееся под покровом ночи, как думают очень многие.

— Подобными глупыми словами делу не поможешь. — Софи удивленно ахнула, когда он вдруг схватил ее за руку и потянул вниз, увлекая ее к себе на колени. — Милорд, это неприлично и недостойно.

Софи хотела, чтобы ее слова прозвучали надменно, но сама слышала, каким срывающимся, робким голосом говорит. Впрочем, следовало ли удивляться, что она в его руках, как податливая глина. Всю неделю она вспоминала тот первый поцелуй. Ей отчаянно хотелось поцеловать его еще раз, и не только целовать. В своих мечтах она заходила гораздо дальше. Влюбиться в этого мужчину было верхом неосмотрительности, но сердце оставалось глухо к доводам разума. Вместо того чтобы попытаться побороть очарование, она злилась и обижалась, как легко ему удается справиться со страстным влечением к ней, снедавшим его.

Он слегка улыбнулся ей, едва раздвинув губы, и вдруг приник к ее горлу. Задрожав всем телом, Софи обвила его руками. Однако, почувствовав легкое касание его зубов там, где билась жилка, она подумала, что следует все-таки соблюдать осторожность. Но вместо этого запустила руки в его густые волосы и сильнее сжала его в объятиях, откидывая голову назад. Прикосновение его языка там, где кровь билась в ее венах, жаркая влага рта, когда он осторожно посасывал ее кожу, разожгли в ней отчаянное желание, чтобы он ласкал губами ее губы. Он поцеловал ее под подбородком, затем в щеку, и тогда она слегка повернула голову, пытаясь прижаться губами к его мягкому рту.

— Я слышу каждый удар вашего сердца, Софи, — проговорил он, уткнувшись ей в висок, глубоким и чувственным голосом. — Слышу, как кровь струится по вашим венам. Чувствую запах вашего желания, — шепнул он, покусывая мочку уха. — Чувствую его вкус на ваших губах.