Любовь властелина - [43]

— Да все эта записка на ее двери. Все та же старая песня: она спит, не надо ее будить. Зря она принимает снотворные, дурная привычка.

Мадам Дэм снова поднесла руку к мясистой висюльке, ловко крутанула ее между чуткими опытными пальцами, вздохнула, но посчитала, что еще не время высказать все, что она думала по этому поводу. В столь торжественный день, когда на ужин ожидается сам господин заместитель Генерального секретаря Лиги Наций, Диди понадобится вся его энергия.

— Чего ж ты хочешь, ей нечем заняться, — не удержалась, однако, от замечания. — Ах, если бы она хоть чуть-чуть могла заняться хозяйством! А то сидит целыми часами в комнате и читает романы, от которых у нее бессонница, бедная деточка.

— Я серьезно поговорю с ней завтра, когда у нас больше не будет всех этих забот с приглашением, — сказал Адриан. — А снотворные она приняла вчера, представляешь, только потому, что я за полночь вернулся от Джонсонов. Кстати, утром я не успел рассказать тебе, как прошел этот ужин. Очень шикарно, прямо великосветский прием, восемнадцать человек. Обслуживание на высшем уровне. Все гости — люди из высшего света. Я, конечно, обязан своему назначению этим приглашением. Ты понимаешь, я теперь для Джонсонов не пустое место. Зам генсека был там, он был очень элегантен, но все время молчал. Только немного разговаривал с леди Хаггард, это близкая подруга семьи Джонсонов, они все называют друг друга по имени, то есть они то и дело называют ее Джейн. Ну, короче, она жена генерального консула Великобритании, который имеет все полномочия министра, и ты представь, как важно назначение в Женеву, это не каждому дано, но его там не было, он заболел гриппом. А она красавица, гораздо моложе своего мужа, ей не больше тридцати двух, и она пожирала глазами зама генсека. И когда прошли через гостиную, потом через другую, еще больше, потому что там анфилада из трех, представляешь себе…

— У ван Оффелей тоже анфилада из трех гостиных, — со скромной улыбкой прервала его мадам Дэм и глубоко, шумно вдохнула воздух носом.

— Да, ну и когда вошли в комнату, леди Хаггард села рядом с замом генсека и только и делала, что с ним говорила, прямо действительно ухаживала за ним, и представь себе, когда речь зашла о гроте в саду у Джонсонов, она предложила показать его ему. Что там происходило в этом гроте, я уж не знаю. Все, молчок! И потом, уезжая, она предложила отвести его в «Ритц» на своей машине, потому что он был без машины, может, в ремонте, хотя мне это кажется странным, все же «роллс — ройс». Что там между ними было, гм, я ни в чем не уверен, тайна, покрытая мраком. Да, я забыл, там был еще советник дипломатической миссии Румынии, он сидел слева от мадам Джонсон, а зам генсека справа. Ты видишь, в какие высшие сферы меня впустил мой ранг «А»?

— Да, дорогуша, — сказала мадам Дэм, в восторге от светского успеха своего приемного сына, но слегка уязвленная тем, что не может разделить с ним этот успех; ее не очень-то интересовали такие подробности из жизни высшего света, раз она там ни с кем не знакома.

— Ладно, хватит болтать. Скажи мне, Мамуля, тут меня вот что беспокоит. Бедняга Папуля после ужина такой грустный ушел в свою комнатушку, ты его все-таки зря так спровадила.

— И вовсе не зря, я ему очень даже мягко объяснила, что нам с тобой надо спокойно обсудить подготовку сегодняшнего ужина, я даже назвала его «мой дорогой Ипполит», так что все хорошо.

— Но он чувствует, что его отстранили от дел.

— И вовсе нет, у него же есть руководство по этикету. И правда, я совсем забыла тебе сказать, что сегодня утром он живенько отправился в город, чтобы купить себе книгу об умении себя вести, и даже меня не предупредил, обрати внимание, даже со мной не посоветовался! Этот месье хотел поставить меня перед фактом! Я знаю, что купил он ее на свои карманные деньги, но все же он должен был больше со мной считаться. Ну, я его, конечно, от всего сердца простила. Если бы хоть это его угомонило, а то ведь все утро, пока ты был во Дворце, он ходил за мной по пятам и зачитывал мне свою книгу, я, конечно, слушала вполуха, уж поверь мне, голова у меня была забита гораздо более важными вещами.

— Ну, в общем постарайся его тоже вовлечь в подготовку. Сегодня за столом он не проронил ни слова, он чувствует себя лишним, бедняга.

— Конечно же я его вовлекаю. Вот сегодня утром я отправила его ходить взад-вперед по коридору, ты же знаешь, ничто так замечательно не полирует паркет, как эти войлочные подошвы. Он был ужасно доволен, что может быть хоть чем-то полезен.

— Так. — (Он сопроводил этот четкий слог четким жестом настоящего мужчины, одним махом вытряхнув трубочку; госпожа Дэм обожала его в такие минуты. Да, ее Диди весь в нее, настоящий Лееберг. Но про себя она при этом отметила: надо приказать Марте помыть пепельницу, и пусть пропылесосит под столиком.) — Ну что, Мамуля, на чем мы остановились? Короче, наш гость приедет в семь тридцать. Надо мне было сказать ему в восемь.

— Почему?

— Ну, это как-то более шикарно. У Канакисов на ужин всегда приглашают к восьми, у Рассетов и Джонсонов тоже. Ты ведь понимаешь, я все же волновался, когда решился закинуть крючок про это приглашение. — Он мысленно похвалил себя за удачный образ. — Ну, как бы то ни было, тем хуже, сделанного не воротишь. Самое важное в этой истории то, что во всем отделе только мне удалось заполучить зама генсека к ужину. Ну, если еще только Веве, но я в этом вовсе не уверен. Да. Итак, расскажи мне в общих чертах, что уже готово и что еще надо сделать, короче, обрисуй ситуацию, чтоб я немного в ней разобрался, но только быстро, потому что уже половина третьего и мне еще кучу всего нужно купить в городе. Если бы я мог, я бы отпросился сегодня утром, но Веве в последнее время вечно недоволен. Ты ж понимаешь, он не может пережить мое повышение, и, кроме того, он еще видит во мне возможного претендента на его должность.