Любовь ветра - [32]

Мэй тоже поддался моему туману. Теперь можно рассмотреть всю картину, что здесь творилась-первый этаж в хлам. Покачала головой, восстанавливай теперь всю мебель. Действие моих сил не бесконечное, пора приниматься за работу.

Подошла к первому сваргу и положила руки на голову, посмотрим, почему же вы пришли?

Женщина с головой львицы. Она гуляет, радуется новому дню, любит детей, мужа, затем картинка меняется — приходят чужаки: два мужчины и одна рыжая женщина. Именно в них я узнаю Лера, Мэя и Огненную. В следующем слайде эти чужаки дают порошок, говорят, что всё будет хорошо, это избавление от боли, придает веселья. Затем действительно всё хорошо, но сквозь пелену тумана… помутневший рассудок, крики, боль, схватки, мозг не успевает уловить мысль, а когда женщина просыпается… Всё поле усеяно умирающими, только дети, которые не принимали участие в гульбище — живы. Чужаков не было, они забрали деньги за порошок и ушли.

У остальных почти те же воспоминания, только у раненого мужчины с головой крокодила есть фрагмент, который объясняет, откуда у Лера болезнь. Молодой мужчина и женщина пришли в храм, где покоился человек, заслуживший у племени доверие. Он умер много лет назад, завещая открыть могилу только достойнейшему, но, увы, его просьбы не была исполнена, а сама могилаосквернена. Помимо заклинания Лер получил круглый артефакт.

Огненная что-то шептала, и показывала пальцем, на что мальчишка вертел головой. Через некоторое время уговоров Лер взял артефакт и повесил на шею.

Я была в расстроенных чувствах после увиденного. Никогда бы не поверила, если бы не покопалась в их воспоминаниях.

Смотрю на спящего Мэя, вижу на шее тот артефакт, а глаза застилают слезы. Отвлечь и истребить целое племя наркотиком, чтобы добраться до артефакта. Нет, я — не зверь. Зверь — мой напарник, а, может, оба хороши?

Меонар, я не буду копаться у тебя в голове, не хочу знать истинного положения вещей. Но ты всё равно будешь наказан. Мною!

Вылечив всех оставшихся из племени сваргов, внушила им шанс на возрождение своего племени. И через силу, со слезами, дала им новые воспоминания — как они убивают и расправляются со всеми семьями виновных. Перекинула порталом в их деревню. Я помню, когда-то это было цветущее племя, пусть и главное ремесло — убийство, зато законы были справедливы.

Села, закрыла руками лицо и стала плакать. Мне не было дела до Лера, висящего на цепях, до Огненной, которую не мог никто найти, только вот Меонар…

Я делала плохое людям за что-то и никогда ради чего-то, а ты, Меонар?

Во мне сыграла решительность. Я слишком молода и глупа. Понимаю и признаю это. Возможно, когда-нибудь, я пожалею о своём выборе, но явно не сейчас!

Меонар, свароги ворвались в твой дом, разрушили всё, поставили на колени тебя и твоего друга, заперли в ящике Оглушающего, но заставили смотреть, как убивают ветер, что был тебе поистине дорог, ветер, ставший родным за маленькое время, ветер, который должен был стать твоим напарником на долгие времена… И ради чего? Ради артефакта забвения, который приносит власть. Твой ветер погиб навсегда из-за твоей жажды наживы, которую внушила Огненная.

Лер же видел, как умирает существо, дорогое другу. Да, этот мальчик действительно не хотел быть в связке с Огненной, но пришлось. Все годы, что он провёл здесь — прошли через боль. Лишь бы отвязаться от своего ветра, лишь бы уйти, но ему приходилось раз за разом выполнять приказы. Боялся сказать нет, боялся, что все узнают, что он — полукровка. И главное кого? Сын атлантки и южного ветра. Я улыбнулась, значит, союзы были возможны. Четыре вождя атлантов — женщины, в напарниках у них были мужчины — ветра. Вот он лежит передо мной — могущественный и слабый из-за своих страхов. Но теперь… Разбирайтесь в себе сами.

Видимо, я не прошла свой путь, не добилась того, чего желала, может, сделала неправильно… Но я сделала так, как посчитала нужным на данный момент. Меня ждёт дорога! Дорога в небеса…

Так я и улетела не попрощавшись с Вихрасом. Драконы провожали до самой земли. Путь, он как звезды, — вечен. Если это твой путь!

Эпилог

Вихрас читал газету одного из миров и улыбался в свою бороду, как к нему в зал влетел Меонар и упал на колени.

— Что случилось? — нахмурился старик.

— У меня был ветер. Она пришла…

— И?

— И её больше нет, — поднял глаза, полные боли, Мэй. Вот что значит, терять, правда?

— Почему? — мягко спросил Вихрас.

— Потому что… — начал рассказ истории мальчик, который став большим, понял ошибки прошлого.

— Знаешь, я ведь дал ей имя ветер Перемен, — сказал мальчик с необычными глазами.

— Атлант, сколько вас осталось в этих мирах? Чистокровных? — заскрипел старик убитым от горя голосом, не слушая собеседника.

— Мало. Мне правда жаль твою внучку. Я, конечно, не хотел, чтобы она влюблялась в Меонара, создавала семью, но не такой же ценой?

— А теперь её нет… Знал бы, что так будет, никогда не послушался тебя! Стер бы в порошок… — голос тихий, а на улице бурлили ураганы, остров распадался, а старик угасал на глазах от горя.

Атлант, возомнивший себя богом, правящий тысячи лет судьбами, отвернулся. Очень больно смотреть в глаза тому, кого уважаешь, с кем делил невзгоды, кто умирает по своей вине. Даже ветер стареет, а атлант так и останется ребенком из-за своего проклятья. Только ветер Перемен могла обратить всё вспять, а теперь… Надежды нет. Сам виноват. Не надо было играть судьбами, связываться с Огненной… Это была игра, когда скучно — все играют. Да только вот игры тоже бывают разными.