Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - [54]
Но если Александр и его девочка-жена и испытывали друг к другу нежные чувства, то просвещенный Двор императрицы-философа Екатерины Великой оказался очень скверным местом для первой любви. На юную принцессу обратил внимание последний фаворит Екатерины — Платон Зубов. Он вел себя безрассудно, напористо и даже нагло. Понадобилось личное вмешательство Екатерины, чтобы прекратить эту некрасивую историю, но, по всей видимости, Александр так и не смог выбросить ее из головы.
Он не знал, может ли доверять жене, и может ли быть уверен в ее безопасности. А в то же время он понимал, что не может доверять никому из своего окружения. Отношения между Екатериной и Павлом Петровичем все ухудшаются. Екатерина грозится, что лишит Павла прав на престол и отдаст корону любимому внуку — Александру. Павел сомневался в преданности Александра, а 20-летний великий князь не знал, как ему вести себя, чтобы угодить обоим. Он дал согласие Екатерине, одновременно дал присягу Павлу, что признает его императором и, кажется, собирался сбежать в Америку, если ситуация станет совсем невыносимой. Он надевал в Гатчине военный мундир, но снимал его, приезжая в Царское Село. Такое двойное лицемерие было невыносимо для юноши, которому с детства внушали, что правда — величайшая добродетель.
Императрица Елизавета Алексеевна
У Елизаветы с Павлом и Марией Федоровной также были весьма напряженные отношения. Вскоре юная великая княгиня уже писала матери, с которой была очень дружна: «…нужно всегда склонять голову под ярмом; было бы преступлением дать вздохнуть один раз полной грудью. На этот раз все исходит от Императрицы, именно она хочет, чтобы мы все вечера проводили с детьми и их Двором, наконец, чтобы и днем мы носили туалеты и драгоценности, как если бы мы были в присутствии Императора и придворного общества, чтобы был „Дух Двора“ — это ее собственное выражение».
В этой обстановке любое дружеское участие ценилось на вес золота, но никому нельзя доверять. Одним из ближайших друзей Александра и Константина был князь Адам Чарторыйский — поляк, прибывший в Петербург в качестве заложника. После подавления восстания Тадеуша Костюшко, которого поддерживал князь, Екатерина II приказала конфисковать владения Чарторыйских, но позже ее уговорили отказаться от этих планов, если молодые князья Адам и Константин приедут в Санкт-Петербург. Так великие князья и Чарторыйский познакомились и подружились.
Чарторыйский не мог не заметить очарования Елизаветы Алексеевны. Они виделись ежедневно, и скоро слухи прочно связали их имена. «Каждый день, казалось, влек за собой новые опасности, — вспоминала графиня Варвара Николаевна Головина, фрейлина Двора и подруга юной Елизаветы, — и я очень страдала из-за всего того, чему подвергалась великая княгиня. Помещаясь над ней, я видела, как она входила и выходила, так же, как и великого князя, постоянно приводившего к ужину князя Чарторыйского».
И вот, когда спустя шесть лет после свадьбы, 18 мая 1799 года, великая княгиня родила дочь, злые языки стали называть Чарторыйского ее отцом. Князя срочно выслали из столицы. К сожалению, маленькая принцесса прожила чуть больше года: она умерла 27 июля 1800 года. Елизавета словно окаменела от горя. «Она почти не плакала, что очень беспокоило государя, который выказал при этом случае теплое участие к своей невестке», — записывает Варвара Голицына. Самому императору Павлу оставалось жить меньше года.
Потом была страшная ночь в Михайловском замке, когда заговорщики убили Павла, Александр оказался на престоле, Елизавета стала императрицей. В нового императора была влюблена вся Россия, по крайней мере — поначалу, он же влюбился в красавицу Марию Нарышкину, и та родила ему дочь Софью, которая прожила только 19 лет. Елизавета старалась встречаться с мужем только когда это было совершенно необходимо, и проводила время в Каменноостровском дворце, в стороне от большого света. По Петербургу ходили слухи, что императрица, как и император, завела роман на стороне. Называли имя кавалергардского ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова. (Уже после смерти всех участников этой истории, узнав о ней от своего мужа, уничтожившего письма Елизаветы Алексеевны к Охотникову, императрица Александра Федоровна запишет в своем дневнике: «Если бы я сама не читала это, возможно, у меня оставались бы какие-то сомнения. Но вчера ночью я прочитала эти письма, написанные Охотниковым, офицером-кавалергардом, своей возлюбленной, императрице Елизавете, в которых он называет ее „моя маленькая женушка, мой друг, мой Бог, моя Элиза, я обожаю тебя“ и т. д. Из них видно, что каждую ночь, когда не светила луна, он взбирался в окно на Каменном острове или же в Таврическом дворце, и они проводили вместе 2–3 часа. С письмами находился его портрет, и все это хранилось в тайнике, в том самом шкафу, где лежали портрет и памятные вещи ее маленькой Елизы, — вероятно, как знак того, что он был отцом этого ребенка. Мне кровь бросилась в голову от стыда, что подобное могло происходить в нашей семье, и, оглядываясь при этом на себя, я молила Бога, чтобы он уберег меня от такого, так как один легкомысленный шаг, одна поблажка, одна вольность — и все пойдет дальше и дальше, непостижимым для нас образом…)».
