Любовь в виноградниках - [43]

Он рассмеялся.

— У вашего отца, надеюсь, нет врагов?

Страх, словно маленькая змейка, шевельнулся в сердце Мэри.

— Вы полагаете, кто-то намеренно мог отравить вино?

— Бог мой, нет! Я только пошутил. Дело, скорее всего, просто в недостаточной стерильности оборудования.

Но, несмотря на его уверения, Мэри весь день преследовало томительное беспокойство.

На другое утро она почти упала духом, когда по очереди позвонили служащие всех банков, в которые она обращалась, и отказали в предоставлении ссуды.

— Остается еще один банк, — сказала Мэри отцу за обедом.

Она уже несколько раз пыталась осторожно завести об этом разговор с отцом, но он упорно уклонялся. Теперь он помедлил несколько секунд, и его рука с вилкой замерла. Он бросил на дочь суровый взгляд.

— В этой стране есть много банков.

Мэри подавила вздох и медленно покружила вилкой по тарелке с овощами. Несмотря на то что салат выглядел необычайно аппетитно, у нее пропало всякое желание есть.

— Не думаю, что это поможет, если мы обратимся куда-нибудь еще, — упрямо проговорила она. — Особенно сейчас, когда везде так сложно с наличными. Я рассчитывала, что в таком маленьком городке к нашему положению отнесутся с большим сочувствием. Однако даже банк, клиентом которого ты был столько лет, отказал в ссуде из-за твоего теперешнего финансового положения.

Отец опустил вилку, так и не попробовав салат, и морщины на его усталом лице проступили еще резче.

— Значит, меня можно считать конченым человеком?

Безнадежное отчаяние в его голосе больно отозвалось в ее сердце, но она попыталась ответить спокойно и уверенно:

— Нет. Это значит, что нам следует придумать запасной план, на случай, если ты все-таки не сможешь остаться здесь.

Из его рта вырвался тяжелый медленный вздох. Он словно постарел на несколько лет прямо на глазах.

— Если я потеряю ранчо, меня мало волнует, куда я денусь.

Он провел узловатой рукой по редеющим седым волосам.

— Смешно, но я никогда не верил всерьез, что Голардо сможет выжить меня отсюда.

Его слова показались Мэри слишком несправедливыми, чтобы она могла пропустить их молча. До сих пор в присутствии отца Мэри старалась держать свои чувства к Тони при себе, но, видимо теперь настало время быть откровенной.

— Он не выживает тебя, папа, — произнесла она твердо. — Я знаю, что он, наоборот, дал нам лишний шанс спасти ранчо. Он мог выставить нас отсюда еще несколько месяцев назад, когда ты просрочил оплату по договору. Но он не сделал этого.

— Ты говоришь так, словно на его стороне. — Горькая обида, зазвучавшая в словах отца, ранила ее так же сильно, как и само обвинение. И то, что он был частично прав, не уменьшало этой боли.

— Почему я должна принимать чью-то сторону? — воскликнула она, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Что-то он пообещал тебе? — спросил отец, сверля ее взглядом. — Ты ведь не попалась на это его пресловутое обаяние?

Она уже открыла рот, чтобы ответить ему резко и категорично, защищая себя, но сдержалась. В двадцать восемь лет она не обязана отчитываться перед отцом в своей личной жизни или подыскивать себе оправдания. Но все равно Мэри невыносимо больно было слышать, что отец сомневается в ее дочерней преданности.

— Я сделаю все, что могу, чтобы спасти для тебя ранчо. И, мне кажется, несправедливо с твоей стороны предполагать, что кто-то мог повлиять на меня, заставить меня отказаться от того, для чего я сюда приехала, или думать, что я стараюсь не в полную силу…

— Я не имел в виду, что ты можешь отказаться. Я просто не могу слышать, как ты защищаешь человека, который собирается отнять у меня все.

Недели утомительного труда и нервного напряжения не прошли для Мэри даром. Она почувствовала, что не в силах больше сдерживаться.

— Как ты можешь говорить, что у тебя собираются отнять ранчо, когда это именно ты, и никто иной, позволил, чтобы на ранчо все развалилось и пришло в такое ужасное состояние!

Она тут же пожалела о своих словах, но вернуть их было уже невозможно. Отец резко дернулся на стуле, отвернулся от нее и уставился в стену.

— Наверное, я это заслужил, — произнес он тяжело. Он попытался встать, но костыли неловко скользили по линолеуму.

— Папа, подожди, дай я. — Она кинулась к нему, чтобы помочь, но он, не глядя на нее, махнул рукой.

— Я хочу побыть один. — Ему удалось наконец подняться. — Я буду у себя.

С тяжелым сердцем Мэри глядела ему вслед. Она перемыла тарелки, привела кухню в порядок, но внутреннее напряжение, томившее ее, не ослабевало и требовало выхода. Внезапно ей пришел на ум пруд. Она не была там со дня своего приезда. Искупаться сейчас было бы райским блаженством после такого душного дня.

Когда Мэри пришла на берег пруда, над синеющим горизонтом уже поднялся бледный изящный лунный серп. На чистом небе сияло множество звезд, лишь к востоку над холмами собирались легкие облака.

Мэри накинула полотенце на куст, сняла шорты и, оставшись в желтой безрукавке и белых трусиках, вошла в воду. Чтобы не намокли волосы, она сколола их на макушке. Вода волшебным образом подействовала на ее натянутые нервы, и скоро она почувствовала себя такой освеженной и отдохнувшей, какой не была уже давно.