Любовь в смертельной прогрессии - [40]
— Ну и? — спросил я, спустя какое-то время.
— Что?
— Вот именно: что ты конкретно хотел? Ко мне-то зачем пришел, или приехал.
У Соловьева глаза съехались к носу, не иначе, как готовился еще что-нибудь соврать.
— Да так, — он пожал плечами и забросил в рот жвачку. — Узнать, как там Виталий Иванович…
— Соловьев, ты только что сам мне рассказывал, что Мария Егоровна готовила для Бородича рыбные котлеты, и ты их отвозил в больницу.
— А-а, ну да, — Дима непринужденно засмеялся. — Конечно.
— Что конечно? Вы со Шведовым не обкурились часом? — я начал терять всякое терпение.
— Я?! Ну вы скажете тоже… Было дело по молодости, баловался немного. Так то когда было. Это вам Шведов сказал? — Дима брезгливо скривился. — Придурок…
Так, час от часу не легче. Только наркоманов мне тут не хватало. По молодости он баловался! У меня руки зачесались — уж очень хотелось заехать этому сопливому «старику» между глаз.
— Так что там с Виталием Ивановичем? Дима, не испытывай мое терпение, — прищурив глаза произнес я.
— А, ну, конечно же, я был у него, — не моргая, глядя на меня, ответил он и облизнул губы. — А сюда заехал рассказать про Иваныча. Так вот, дела у него терпимо так, надо сказать. Нормально, короче.
— Слушай, я что-то не догоняю, — взорвался я, — так терпимо или нормально? Ты вообще разницу улавливаешь?
Соловьев тоже разозлился.
— Да все я улавливаю, не тупой. Раз попросил котлет, значит, нормально. Когда у меня зуб болел, так мне не до жрачки было. А тут, я понимаю, нормалек. Привет вам передавал.
— Привет, говоришь? Это хорошо. На чем ты приехал сюда, кстати?
— На Хонде своей. А что? Думаете на Мерсе? Нет, Иваныч не любит, когда я на его машине один рассекаю.
— Понятно.
— Ну все, некогда мне. Еще в запчасти заскочить надо.
Соловьев направился к выходу, у двери помахал рукой.
— До свидания.
— Будь здоров.
Я подошел к окну. Дима довольно долго не выходил из здания. Наконец появился. Сделав несколько шагов, он обернулся и что-то сказал тому, кто, очевидно, стоял на крыльце. Затем, покрутив пальцем у виска, быстро направился в сторону стоянки. С кем он так общался, догадаться не трудно. Я решил спуститься вниз. Мне хотелось застать Шведова в фойе. Быстро пробежав по ступенькам, я оказался у выхода, однако ни в фойе, ни на крыльце никого не было, ни одной живой души. Что вообще происходит?
В моем холодильнике было хоть шаром покати, я это помнил. Надо было заехать в магазин. Ехал на автопилоте, голова была занята мыслями, одна другой мрачнее. Когда остановился, то понял, что стою как раз перед тем супермаркетом, в котором ночью встретил Селену. Зачем-то всевышний послал мне ту встречу. То, что ее дырявое колесо спасло мне жизнь, иначе как промыслом Божьим и не назовешь. А со второй встречей, здесь, в супермаркете, несколько сложней. Какой знак на этот раз мне послали высшие силы? Я вспомнил ее грустные глаза, усталый вид. И еще то, как она согласилась выпить со мной чашечку кофе — спокойно, без деланной вежливости. Селена была для меня женщиной-загадкой, женщиной из другого мира, такого, которого я совсем не знал. В моем окружении были женщины совсем другого склада, как внешне, так и внутренне. У них все напоказ, с одной стороны, а с другой — фальшь. Возможно, они считают это некоей тайной завесой. Только никакой такой тайны и нет, а есть грубая ложь во всем.
Если бы меня кто-то стал уверять, что я придумал себе женщину по имени Селена, что на самом деле ее не существует, что все это лишь мой вымысел — я бы поверил.
Я долго бродил среди полок супермаркета, бесцельно забрасывая в корзину продукты. Затем зашел в кафетерий. Не для того, чтобы выпить кофе, просто мне хотелось глянуть на тот столик, за которым мы сидели. Он был свободен. Это хорошо. Мне было бы неприятно увидеть там посторонних. За соседним столом сидела женщина с маленькой девочкой. Когда я на них посмотрел, девочка засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Я ей подмигнул, а женщина обернулась и строго глянула на меня.
Уже сидя в машине, я вытащил мобильник и набрал номер Селены. Сделал это быстро, чтобы у меня не было времени примериться к разговору. Иначе, я был уверен, в последний момент обязательно передумаю. Из телефона неслись гудки, от которых у меня учащенно забилось сердце. Гудки шли и шли, растянувшись, казалось, на километры. Только она все равно не ответила. Я тронул машину с места.
Когда двери лифта распахнулись, я очутился нос к носу с Татьяной Семеновной. Женщина обрадовалась, ее рот растянулся в широкой улыбке.
— Здравствуй, Лешенька. Как дела? — спросила она.
Вопрос был, я понимаю, риторический. Но почему-то я решил приоткрыть завесу:
— Да как вам сказать. Не очень, если честно, — я посторонился, давая ей пройти к лифту.
Татьяна Семеновна перестала улыбаться, поправила косынку на шее, нахмурилась и сокрушенно покачала головой.
— А ты не думай, — прикоснулась она к моему локтю и тихо добавила, пристально глядя в глаза: — у тебя все наладится. Сейчас прижало, а потом отпустит.
Я улыбнулся и согласно кивнул. Тоже мне, пророчица. Люди всегда такими словами поддерживают друг друга.
— Вот потом вспомнишь мои слова. Сейчас не веришь, конечно. Ладно, пойду в магазин схожу, — буднично сказала она и вошла в лифт.
В тот день Владу Семенову исполнилось тридцать три, и вся его жизнь рухнула под откос. Утром вместо поздравлений голос в телефонной трубке холодно объявил, что его сценарий не принят, и что господин Павлов в ближайшие полгода на эту тему говорить с ним не будет. Где-то к обеду позвонила бывшая жена и закатила истерику из-за денег. Глаше все время просто катастрофически не хватало денег, несмотря на то, что он отдавал на детей львиную долю своих весьма приличных гонораров. Вдобавок на мобильник пришло сообщение от приятеля Артема: «Влад, дружище, прости, но сегодня не смогу встретиться с тобой, срочно уезжаю в область по делам.
Резонанс на репортаж был оглушительный. Журналистка в очередной раз сделала вывод, что серийный убийца, орудующий уже месяц в их городе, является человеком из творческой среды.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.