Любовь в Сан-Франциско - [20]

Он взглянул на нее через стол и спросил:

– Итак, что ты предлагаешь?

– Если ты оставишь в покое Джека Эвелла, я вернусь в Виргинию и никогда с ним больше не увижусь.

Фил продолжал изучать ее, затем медленно улыбнулся.

– И это все? С чего ты взяла, что меня занимает, встречаешься ты с Эвеллом или нет?

– Но ведь вся твоя злость из-за этого. Ты думаешь, что мы – любовники.

– Разумеется. И ты меня в этом не разубедишь. А маленькая жертва с твоей стороны не изменит моего к тебе отношения. Что касается Джека Эвелла, мне вовсе не нужно использовать тебя, чтобы его доконать. Я и так наполовину уничтожил его компанию, а он даже не знает об этом. Пока что. Если бы он занимался своим делом, вместо того, чтобы, с твоей помощью, пытаться выставить меня на посмешище, я бы, может, еще с ним поторговался.

Коренастый человек в белом пиджаке принес им завтрак и исчез так же быстро и безмолвно, как появился. Фил полностью игнорировал его появление, хотя, по крайней мере, перестал говорить, пока тот расставлял на столе тарелки.

Руфь в сильном волнении слушала Фила. Она была в таком напряжении, что почти забыла, что находится на борту океанского корабля, и прихлебывала кофе, не обращая внимания на плавное колебание под ногами.

– Уезжай, разумеется, – продолжал Фил. – Какая разница. Меня это не остановит. Мне неважно – где ты будешь. Я все равно постараюсь сделать так, чтобы вам перемывали косточки по всему городу. Пусть Джек Эвелл привыкает к подобной славе. А что до тебя – мне все равно, уедешь ты или нет. Несколько дней назад это перестало меня заботить.

Ей нечего было больше предложить. Она просчиталась, думая, что Фил может принять ее предложение потому, что именно ее он должен был ненавидеть. В своих происках против Эвелла он до последнего времени руководствовался голым расчетом, пусть коварным, корыстным, но лишенным ненависти.

Теперь она чувствовала себя безоружной. Ей оставалось только спросить:

– Что я могу сделать, чтобы ты оставил его в покое?

Он не прекратил есть, услышав ее вопрос. Даже некоторое время не обращал на нее никакого внимания. Наконец он вскинул свои глаза, взгляд холодный и твердый, как обсидиан.

– Я не отстану от него и за миллион долларов. Заруби это себе на носу, Руфь. И не изменю своих планов, независимо от того, что ты мне предложишь. Вы хотели сделать меня дураком. Ладно, вы сами так решили. Только у вас ничего не получилось, и теперь моя очередь. – Он улыбнулся. – Значит, ты говорила со своим папашей? Интересно – о чем еще, кроме того, чтобы он мне не верил? Просила у него денег, чтобы откупиться от меня? Ничего не выйдет! Хочу тебя проучить – ты будешь стоять на коленях, а Эвелл станет банкротом – на меньшее я не согласен.

Руфь глядела на него, поражаясь нелепости его слов. Она даже не стала говорить, что у нее нет для него никаких денег. Фил вернулся к еде и поднял голову, только когда она встала, собираясь уходить.

– Фил, не думаю, что сумею что-то сделать для своей защиты…

Тот поднялся из-за стола.

– Разумеется, не сумеешь. Абсолютно ничего.

– Зато Джек – совсем другой человек, – сказала она и повернулась к дверям. Он отрывисто засмеялся, бросил на стол салфетку, вышел следом на палубу.

– Он другой, это точно. Узнаешь, какой он, когда останется без цента в кармане. Быстро тебя забудет. Да и правильно – нельзя вести себя, как дешевка, и рассчитывать на мужское уважение.

На миг глаза ей застлала красная пелена, в эту секунду она готова была повернуться и броситься на него, но вспышка гнева быстро прошла, Руфь, не оглядываясь, быстро дошла до трапа. На палубе, поблизости, работало несколько человек, однако Руфь никого вокруг не замечала. За спиной раздался голос Фила:

– Если уедешь, то тебе, по крайней мере, не придется краснеть, когда весь Сан-Франциско начнет показывать на вас пальцем.

Она обернулась.

– Как я только могла считать тебя порядочным, достойным человеком. Фил? Ты – лжец, ты хуже, чем лжец.

Она сбежала по ступенькам с такой легкостью, будто делала это с детства, и даже не вспомнила о своей боязни.

Руфь села в такси и, по дороге в отель, размышляла о постигшей ее неудаче. Как глупо она себя вела! Пыталась уговорить его, взывая к рассудку, хотя теперь ей было совершенно ясно, что Фил действует и рассуждает вне всякой логики. Похоже, гнев и жажда мести лишили его здравого смысла. А она действительно вела себя не лучшим образом, правда совсем не в том смысле, какой имел в виду Фил.

Руфь думала, что после такого разговора она должна была почувствовать себя униженной, но вместо этого ощущала только одну ярость.

Она как раз закончила переодеваться у себя в номере, когда в дверь постучали.

Она осведомилась, кто там; из-за дверей послышался тихий и спокойный ответ:

– Джек.

Руфь решила, что может принять его, оставаясь в халате, и открыла дверь. Она улыбнулась, хотя и с некоторым усилием. Выражение его лица, когда он вошел в комнату, было, как всегда, спокойным и безмятежным.

Она провела его к дивану у окна, извинилась за свой вид, оправдываясь тем, что недавно вернулась домой. Он кивнул, устроился на диване, скрестив свои длинные ноги.