Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - [23]

— Все это — новые впечатления, — проговорила она. — И больше всего меня восхищает и просто очаровывает то, что большинство из них появилось тогда, когда я вышла за тебя замуж!

* * *

Этими словами, сказанными так искренне и так душевно, она, сама того не сознавая, освободила его от опасений, иногда появлявшихся во время поездки через горы. В Нью-Йорке его заботили лишь ее комфорт и удовольствия, и он был уверен, что каждое его слово радовало ее, поскольку за каждым высказанным словом стояли любовные мысли и обещания. Здесь, в Питтсбурге, он впервые задумался о другом и опасался высказать это, чтобы она не возмутилась. Но вот сейчас он вновь уверился, что она не станет возмущаться или обижаться на него. Чуть позже, спустя день после их приезда, за завтраком он спросил, не хочет ли она съездить на Пойнт. Пойнт, неуверенно переспросила Люси. Да, ответил Клайд, это место слияния Мононгахлы и Аллегейни, где они образуют реку Огайо. И питтсбургцы очень гордятся Пойнтом, называя его Золотым треугольником[15]. Это одна из достопримечательностей Питтсбурга, и им обязательно надо выкроить время, чтобы взглянуть на нее. Но сначала ему нужно зайти в литейную, а оттуда — на верфь. Ему надо немедленно встретиться с фабрикантами железных изделий, кораблестроителями, грузоотправителями и другими промышленниками…

Поздно вечером, вернувшись в отель, он извинился, что не смог с ней поужинать и даже не послал записку, поскольку деловые знакомые пригласили его в Ньювелл, а там в разговорах незаметно прошло целых три часа. Он подумал, что Люси, наверное, решила так долго его не дожидаться и отправилась обедать одна. Но она сказала, что не стала этого делать, ибо обрадовалась возможности успокоить совесть, написав письмо матери. Ведь она так долго не писала. Ей было очень стыдно, что, будучи в Нью-Йорке, она совсем позабыла о миссис Кэри. Зато теперь написала совершенно обо всем: о роскошном отеле, об удивительных магазинах, театрах, ресторанах — в общем, обо всех достопримечательностях. На это письмо у нее ушел практически весь день, так много надо было рассказать. А когда она отправила его, то устроилась возле окна, глядя на заход солнца, воистину неповторимый. Кроме того, языки пламени из камина отбрасывали отблеск на стены, отчего зрелище становилось еще прекраснее. И она зачарованно смотрела на все это — еще одно, доселе не изведанное впечатление. И еще одно потрясение, с улыбкой осведомился Клайд. Да, она даже вообразить не могла, что насыщенный красный цвет может быть таким величественным, неповторимым и столь впечатляющим. Возможно, Клайд тоже видел сегодня закат и этот прекрасный цвет, но поскольку видел его не впервые, то не обратил на него никакого внимания. И пропустил такую красоту. Но она полагает, что он слишком устал после такого утомительного и долгого рабочего дня…

Он заверил Люси, что совсем не устал, однако для посещения Пойнта уже слишком поздно, а другого занятия для них он не придумал и сразу после ужина уселся за письменный стол, за которым весь день просидела Люси, и начал исписывать листки бумаги колонками цифр. Иногда она тихонько подсаживалась к нему с каким-то вышиванием, но он был настолько погружен в свои расчеты, что не замечал ее; когда же наконец поднял голову от исписанных листков, лежавших перед ним, то увидел, что остался один, и тут осознал, что даже не заметил, когда она ушла. М-да, для молодожена подобное поведение недопустимо, решил он и поспешил присоединиться к Люси. Она встретила его с такой искренней радостью и теплотою, словно он вообще не покидал ее на целый день и не провел весь вечер за своими подсчетами.

Проснувшись, они не поверили, что за окном утро, настолько пасмурным был день. И действительно, Клайд даже не удосужился взглянуть на часы, пока не подремал сладко еще с полчасика. Он ничуть не сомневался в том, что еще не время вставать, — такая темень стояла на улице. В наказание за эту невольную поблажку потом ему пришлось лететь сломя голову, ибо он опаздывал на очень важную деловую встречу. С полудня пошел сильный дождь и лил как из ведра до самого вечера. На этот раз Клайд не забыл отправить Люси записку, чтобы предупредить, что задерживается. Он уверял себя, что Люси снова занята письмами, хотя и сомневался, что она может исписывать страницу за страницей для кого-то, кроме матери, и впервые подумал, не ведет ли она дневник. Он полагал, что большинство женщин это делают, и очень надеялся, что Люси тоже последует этой моде, ибо тогда у нее должно уходить на это много времени, как и на обдумывание новых впечатлений. Когда же наконец вымокший до нитки Клайд явился, то вручил ей влажную газету, указав на неприметную статью с малюсенькой гравюрой, а над ней заголовок «Речные суда».

— Из Мемфиса до Нового Орлеана, — прочитала она, следя за его пальцем, — выйдет пароход «Гонец» под командованием капитана Джесси Дина. Он отправится вверх по реке, заходя во все промежуточные порты. Отправляется вместе с приливом. Так, значит, пароход, на котором мы пойдем, это «Гонец»? — осведомилась она.

— Да, надеюсь. Если он не отправится слишком скоро.