Любовь в наказание - [2]

— Мамуль, я пришла! — крикнула с порога, задвинув засов на двери, который мама предусмотрительно отомкнула перед моим приходом.

Незваные гости нам были ни к чему, вот и держали дверь на запоре. Если снаружи наш дом и был похож на сказочный теремок, то его внутренности могли бы шокировать гостей, не подготовься мы к их приходу заранее. Вот и сейчас с кухни доносились понятные мне одной бормотания. Мама готовила и делала это так, как она любит. Какое-то время я стояла на пороге кухни и с улыбкой любовалась на нее в ведьмовском колпаке и с палочкой в руке, которой она активно дирижировала, читая заклинания и заставляя работать все сразу. В кастрюле что-то активно бурлило, помешиваемое ложкой. В раковине орудовали тряпки, намывая посуду, которая всплывала в воздух, отряхивалась от воды и плавно опускалось в сушилку… В общем, дым стоял коромыслом, и мама этим явно наслаждалась. Видели бы нас соседи, давно бы сожгли вместе с домом. Но и это мы предусмотрели — шторы на окнах у нас всегда были плотно задернуты, любопытные носы нам не нужны.

— О-о-о, явилась блудная дочь…

Ног моих коснулась пушистая и теплая шерстка нашей кошки.

— Я тоже по тебе соскучилась, — подхватила я черный комочек на руки. — И не вздумай кусаться!

— Надо больно, — отвернула та мордочку. — Еще заражусь.

— Чем это ты там боишься заразиться? — соизволила, наконец, обернуться мама, раскидав все по местам и шумно отдуваясь.

— А ты приглядись к ней повнимательнее, — протянула Мурка, удобно устраиваясь у меня на руках. — Ничего не замечаешь?

— До-о-очь!.. — свела мать брови над переносицей. — Почему у тебя на лбу метка проклятья?!

Она приблизилась ко мне, заткнув палочку за пояс, и уперла руки в боки. Такая ее поза ничего хорошего обычно не сулила. И как я могла забыть, что стоит произнести проклятье, как на любу появляется черная отметина из двух волнистых линий. Обычному человеку она не видна, а вот от ведьмы ее не скроешь.

— Неужели ты!.. Нет! — схватилась мать за сердце и принялась оседать на пол.

— Мам, мам… Да не переживай ты так!

Мурка полетела на пол, недовольно фыркнула и ушла с кухни. Я подхватила маму и подвела ее к табурету. Заговорить она смогла только когда сделала несколько глотков воды.

— Рассказывай! — велела мама.

Что-то скрывать от нее всегда было себе дороже. Чары откровения не заставляли себя ждать, и выкладывала я все как на духу. А потому сейчас не стала их дожидаться, чтоб не страдать потом похмельем, а честно во всем призналась.

— Мам, я не знаю, как это получилось. Само, — сложила я руки на столе и уронила на них голову. — Да и заслужил он! — с силой выговорила следом.

— Да плевать мне на него, — простонала мама. — Ты о себе-то подумала?

— Так я же не на смерть, а так… не неприятности…

— Дурочка ты! Какая разница? Ты прокляла человека, а за это полагается наказание. А ну ка, давай шементом дуй в сарай, снимай скверну! Может еще успеешь…

Уговаривать меня не пришлось, последствия проклятия уже начинали действовать. Тело ломило, суставы выкручивало, и голова трещала так, словно по темечку били маленьким молоточком.

Сараем мама называла довольно симпатичную времянку, притулившуюся возле самого забора. Это был и наш склад, где хранились съестные и колдовские припасы, и чистилище от всякой разной скверны. Всегда наготове имелась бочка с заговоренной грязью, в которую я и забралась по горло, едва только закрыла в сарай дверь и разделась догола. Стараясь не обращать внимания на холод и вонь, исходящую от грязи, я как заведенная повторяла заклинание: «Не свята и не грешна. Что сказала, то уже не заберешь. Летят слова мимо поля, через лес, за моря и океаны. Хоронятся за высокими горами. Что было моим таковым уже не считается. Чисты мои уста и помыслы…» Из бочки выбралась, когда зуб на зуб уже не попадал. Окатила себя ведром ледяной воды, отчего едва сердце не остановилось, и на негнущихся ногах вернулась в дом.

— Не исчезла, — сокрушенно вздохнула мать. — Лишь бледнее стала. Есть еще одно средство. Ночью пойдешь на кладбище за чертополохом. Сварю тебе обеляющее зелье, а потом напарю в бане как следует.

— Только не это! — взвыла я.

Лишь дважды в жизни мать меня парила чертополохом: когда сглазила меня старуха-ведьма в детстве, и когда я затаила обиду на учительницу по географии, за то что та грозила мне неаттестацией в четверти. Оба раза мне казалось, что меня убивают. А потом еще три дня кожа горела, словно ее натерли скипидаром, хоть следов от колючек и не осталось.

— Не хотела бы я оказаться на твоем месте, — съехидничала Мурка и тут же выгнула спину и встопорщила хвост, когда я замахнулась на нее половником. — Отвечать нужно за ошибки, — подлила она масла в огонь и выскочила из кухни.

— Мам!.. — взмолилась я, но та меня будто не слышала.

— Если и это не поможет, то от кары тебе не уйти.

Глава 2

— Вставай, скоро полночь.

С такими словами растолкала меня мать, прерывая какой-то ну очень приятный сон. Рядом недовольно заворочалась Мурка. Видно, и ей тоже снилось что-то приятное.

— Ну, мам… — проворчала я, собираясь перевернуться на другой бок.

— Быстро вставай! — прикрикнула мать. — Времени в обрез. Я тут тоже вздремнула и едва не проспала…