Любовь Сутенера - [18]

— Сергей Иванович? Умоляю вас, приезжайте прямо сейчас и обязательно возьмите с собой какую-нибудь девушку, которая могла бы сыграть роль моей жены.

— Чего? — удивился я. — Как вас прикажете понимать, господин литератор?

— Я вам потом все объясню.

— Когда — потом?

— Когда вы подъедете к моему дому, я выйду и сяду к вам в машину. Пожалуйста, прошу вас! С деньгами у меня сейчас проблем нет, так что об этом не беспокойтесь.

Последняя фраза, да еще в моих нынешних обстоятельствах, возымела решающее действие.

— Ну, хорошо, через час мы будем у вас. Но кого вам привезти?

— Честное слово, мне сейчас все равно. Лишь бы она смогла сыграть роль моей жены. Скорее, я вас жду!

Дав отбой, я слегка призадумался. Вот ведь странная просьба! Конечно, в такой роли лучше всего выступила бы Катюха, у которой имелся богатый опыт из одного официального и нескольких гражданских браков, однако сейчас эта дуреха пошла в баню — выгонять винные пары, — и когда вернется, неизвестно. Да и не хочется мне ее везти к такому раздолбаю — ведь он потом может интима потребовать…

А что, если предложить ему Милену? Тем более что девушка имеет склонность к литературе, любит читать и даже сама пишет стихи — правда, на мой непросвещенный взгляд, несколько простоватые.

Согласно ее собственным уверениям, она была дочерью сербского эмигранта (который в свое время бежал в СССР от Иосипа Броз Тито) и французской студентки. И хотя мы с Миленой познакомились не благодаря Патрику в Университете дружбы народов, а по объявлению в газете, она сама мне позвонила и попросила взять на работу, в этом ей вполне можно было поверить. Дело в том, что она обладала смуглой кожей, мягким южным акцентом и пикантными, типично французскими ножками — с высоким подъемом и тонкими щиколотками. На лицо Милена была довольно красива, но это была настолько холодная, «кукольная» красота, что ее трудно было сразу рассмотреть и оценить. Во всяком случае, яркое обаяние Катюхи нравилось мне гораздо больше.

Итак, я позвонил сербско-французской красотке, и мы выехали по хорошо известному мне адресу на Тимирязевскую улицу. Литератор уже топтался во дворе и радостно бросился к моей машине.

— Еще раз здравствуйте, Сергей Иванович, — торопливо заговорил он, втискиваясь на переднее сиденье и протягивая мне влажную руку, которую я нехотя пожал, — как же я рад, что вы приехали!

— Что там у вас случилось? — холодно поинтересовался я, принюхиваясь к сильному запаху перегара, мгновенно наполнившему весь салон. — Вы обещали рассказать.

— Да-да, конечно, заодно пусть и девушка послушает, — литератор мельком оглянулся на Милену, — тем более от нее очень многое зависит…

Он начал рассказывать и говорил довольно долго. Я никогда не смотрел телепередачи с его участием, поскольку речь у этого «мастера художественного слова» была поставлена из рук вон плохо — он постоянно мекал, с трудом формулировал мысли и делал абсолютно ненужные паузы, отчего слушать его весьма и весьма затруднительно. А теперь еще он был изрядно подшофе, что отнюдь не способствовало плавности и связности рассказа. Однако наши с Миленой мучения были не напрасны — история оказалась настолько забавной, что я приведу ее здесь не в форме авторской речи, а в собственном литературном изложении.

Итак, сегодня утром господину литератору требовательно позвонили в дверь. Он никого не ждал и поэтому слегка насторожился. Звонок повторился, но на этот раз оказался уже вдвое длиннее и заметно требовательнее. Литератор на цыпочках прокрался к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке громоздилась очень дородная дама лет сорока с крупными «африканскими» губами и заплывшими жиром маленькими глазками.

«Это, наверное, из ЖЭКа», — с облегчением подумал он и безбоязненно щелкнул замком. Однако один только взгляд дамы — жадно-обрадованный и циничный — мгновенно показал ему, насколько же он ошибся.

«Привет, дорогой, — радостно произнесла женщина и тут же решительно шагнула вперед, буквально впихнув своим внушительным бюстом растерявшегося хозяина в глубь его собственной квартиры. — Надеюсь, ты меня узнаешь? Ведь я — твоя Маша!»

У растерянно заюлившего глазами литератора упало сердце. Как ни странно, но в этой располневшей и огрубевшей матроне под толстым слоем жира и макияжа осталось нечто такое трудноуловимое и труднообъяснимое, что сразу заставило его вспомнить юную студентку техникума сельскохозяйственного машиностроения из небольшого городка Белова, которая много лет назад вместе с подругой приехала в Москву на каникулы — «посмотреть столицу».

Как назло, именно в этот день подвыпивший и тогда еще начинающий литератор обмывал с приятелем свою новую повесть, слоняясь по городу и помахивая скатанным в трубочку журналом — точь-в-точь как в чудесном фильме «Я шагаю по Москве». В парке Горького они наткнулись на юных провинциалок, познакомились с ними и предложили «показать город». Увеселительная экскурсия продолжалась до вечера и вполне естественно завершилась на квартире литератора, который уже тогда жил один. После совместно проведенной ночи, во время которой провинциальная Маша ухитрилась удивить столичного плейбоя такими штучками, о существовании которых он не читал даже в «Камасутре», господин литератор с большой охотой пригласил ее «приезжать как можно чаще». Их роман тянулся около двух лет, после чего девушка прислала прощальное письмо, сообщив, что выходит замуж за местного шалопая.