Любовь Стратегического Назначения - [29]

SWAN: Ну не сам же сочинил, а? Колись, где прочёл, а?

MURMUR: Любовь — это когда РЕАКТИВНЫЕ чувства разрывают тебя на миллиард маленьких осколков. И каждый, даже самый маленький осколочек, продолжает любить. Вот «это» и есть «ЛЮБОВЬ».

RADIK: Ха! Круто! Это ты сам, что ли?

MURMUR: Ну… Нет, если честно.

ALLA: Правда, неплохо. А кто написал-то?

MURMUR: Кто изначально написал — не знаю. Мужик какой-то. Это я в особой конференции общался с Мухой.

SWAN: С этой припадочной?: (

LULU: Сам ты припадочный, SWAN: (Она клевая!

MURMUR: Я согласен — она странная. Но не дура. Очень оригинально барышня на мир смотрит. И знакомые у неё такие же, кстати.

SWAN: Не знаю, как знакомые, а ей с психиатром пообщаться не помешало бы: [

MURMUR: Подход к жизни у неё такой просто. Мысль о том, что можно поклоняться человеку, её «вымораживает». Как она «Битлов» опускает — наркоманы и всё такое — вы бы слышали:)

MORDA: Да мы-то как раз и слышали. Вернее, читали:) любимого тролль-бота нашего SWANа)))

MURMUR: У неё был один то ли друг, то ли родственник, я не понял толком. Чем он там таким уж занимался я не понял тоже, но, по словам Мухи, он был человеком, серьёзно повлиявшим на её жизнь. И жизнь её семьи. Вот этот-то хрен и сформировал её мировоззрение. Он, кстати, про «Реактивные чувства» и написал.

SWAN: Поэт, мля.

LULU: Кстати, неплохо написано: «И когда реактивные чувства разрывают тебя на миллиард маленьких осколков, каждый, даже самый маленький осколочек, продолжает любить». Неплохо.

JOOD: Да, и мне понравилось:)

MURMUR: Там ещё разные стихи были. Мне один понравился. Но он не до конца. Потому что Муха его и сама до конца не знает.

ALLA: Про любовь?

MURMUR: Скорее, наоборот:)

MORDA: А ну-ка?

MURMUR: «У моей ненависти

Как минимум четыре цвета:

Первый — цвет моего пистолета,

Хранящего холод правой руки.

Чёрный — как цвет моих глаз — смотри». И, короче, дальше она не знает.

JOOD: Неплохо, неплохо. Мне нравится.

URAN: А почему не знает?

MURMUR: Да тот чел его не закончил, этот стих.

SWAN: А где это сама Муха? Чего это она нас тут дерьмом не поливает?

MURMUR: Да она, я так понял, на моря поехала. Отдыхать. В Крым, в Ялту. С племянником, что ли. Так что недели три чатиться не будет:|

SWAN: Ну и слава Богу.

ALLA: Хотя без неё скучновато:)

URAN: Особенно SWANу:)

MORDA: Ха-ха. Это точно)))

LULU: А кто куда летом в отпуск? И когда?

JOOD: Да я, наверное, вообще летом не пойду в отпуск. А вот осенью…

Это темнее самой тёмной темноты, в ней-то хоть есть отблеск далёкого — фонаря, созвездия, молнии, близкой зари — источника света…

Чернее самого чёрного куска черноты, увиденного январской ночью, в том закутке коридора, где нет окон. И рядом — дверь в туалет. И кажется, что там, в этом углу, где происходит макрохимическая реакция теней…

ПРОВАЛ.

ВХОД.

ЗДЕСЬ.

Нет визуального восприятия, нет температурного режима.

Я стою посреди гулкого пространства, гадая о его размерах. Тьма заполняет его осязаемыми чёрными чернилами…

Огромный пустой ангар.

Моя память.

Чёрная стерильная пустота.

Она огромна, но не безбрежна.

Где-то у неё есть границы.

Где-то есть стены.

Где-то высоко, под потолком, висит дюжина светильников дневного света. Многие лампы перегорели, конечно, но некоторые ещё вполне ничего.

Густо покрытые пылью белесовато-молочные длинные цилиндры.

И есть рубильник.

Не где-то. Здесь. У меня под рукой. Прямо сейчас. Я могу сдвинуть рычаг вверх, и тогда медные контакты, позеленевшие в ожидании, блеснут короткой искрой. И, может быть…

Я слишком долго ждал. Я не думаю. Я просто двигаю рычаг вверх. Навстречу.

Секунда — и вспышка выжгла мои глаза, испепелила сетчатку, расплавила хрусталики и роговицу… Даже сомкнутые изо всех сил веки не помогли…

Вспышка.

Меньше мгновения, коему КТО установил рамки? Ты?!

Это сон? «Это» и есть сон?!

Странная зудящая эфирность происходящего?!

Это привиделось?

Эта нереальность?

Я понимаю: я впервые не провалился в чёрное небытие для того, чтобы через мгновение открыть глаза утром.

Мне впервые снится сон.

И снится мне

Ангар.

Огромное пустое помещение.

Стерильное. Герметично закупоренное.

Без следов и запахов.

И под потолком.

Медленно. Очень медленно. Мигает почти перегоревший светильник. И в его неверном свете…

Дверь.

В самом дальнем конце ангара.

Дверь без ручки, щеколды и замочной скважины.

Маленький, свёрнутый в тугой квадратик, лист бумаги. Втиснутый в щель между дверью и косяком.

Жёлтый. Полуистлевший кусок пергамента.

Возьми его.

Разверни, опасаясь, что — тссс! тихо! — и он рассыплется пеплом у тебя в руках.

Разверни и прочти:

Умоей ненависти

Как минимум четыре цвета:

Первый — цвет моего пистолета,

Хранящего холод правой руки,

Чёрный, как цвет моих глаз, — смотри;

Сердце — чёрного льда в груди кусок.

Пуля. Затвор. Ствол. Висок.

ВСЁ…

Оборвался волосок…

Чёрный.

Прочти и пойми — Ты тот, кто однажды, ломая грифель, написал эти строки кривыми буквами на заднем сиденье мчащегося фрррррррррррррррррррррр…

Я заляпал простыню тёмным: кровь пошла носом. Я проснулся и вскочил, хватая ртом воздух, судорожно проскрипев пружинами кровати. Я невидяще уставился в стену и схватился за левую сторону груди. Да. Я проснулся.

Я не испугался.