Любовь срывает маски - [17]

Он поспешно кивнул и зашагал впереди нее.

Вынужденная почти бежать за ним, Мэриан подумала, что можно было бы послать Уильяма к Тамаре за снадобьями. Однако они так старательно избегали последнее время графа и его людей, что сейчас она предпочла бы не показывать кому-либо из них, где они живут. Впрочем, в этом нет необходимости. Слуга мистера Тиббета обычно всегда заменял своего хозяина, когда тот отсутствовал. Он снабдит Уильяма всем, что ей может понадобиться, если, конечно, камердинер правильно запомнит ее наставления.

Ее сердце отчаянно колотилось. Ей еще никогда не приходилось перевязывать серьезные раны, хотя она сотни раз наблюдала за тем, как это делал ее отец. А эта рана, видимо, стоила всех ран! Но как она может лечить графа, зная, что он, возможно, способствовал аресту ее отца? Как она может прикасаться к нему, когда она панически боится, что он может узнать, кто она такая?

Мэриан тяжело вздохнула. А как она может отказаться помогать ему? Так же, как ее мать и отец, она приносила клятву, что будет делать все, насколько хватит ее знаний и умений, чтобы сохранить жизнь любому человеку. Может быть, этот человек недостоин того, чтобы ему сохраняли жизнь, но кто она такая, чтобы решать? Жизнь есть жизнь — самая большая ценность на свете. Она обязана сделать все, что в ее силах.

Мэриан спешила как могла, иногда ей даже приходилось бежать, чтобы не отстать от взвинченного до предела камердинера. Когда они добрались до вершины холма и перед ней предстал ее когда-то родной дом, она почувствовала, как комок подступил к горлу. Здесь, в доме, который был отобран у ее отца, сейчас находился человек, возможно, разрушивший ее жизнь, навсегда лишивший ее семьи и дома! А она собиралась лечить его раны!

На мгновение она остановилась, как раз в том месте, где дорога сворачивала к Фолкхэм-хаузу. В ее памяти возникли яркие картинки ее недавнего, счастливого прошлого — вот они с мамой возвращаются поздно вечером домой после того, как сутки провели у постели больного ребенка, и в другой раз — уже все втроем — едут с веселой вечеринки от их соседей. Этот граф мог подстроить арест отца, чтобы получить назад их поместье, так как же она станет помогать ему? Как она может! Что бы сказал отец на это? И вдруг Мэриан поняла, что отец благословил бы ее. Она почти увидела его благородное, строгое лицо и добрые глаза, говорящие ей: «Все правильно, дочка. Ты должна помочь тому, кто нуждается в твоей помощи, и ни в чем не сомневаться. Это наш долг — долг тех, кто владеет особым искусством и знаниями, — помогать больным и спасть жизни тех, кого Бог позволит нам спасти».

Уильям прошел вперед несколько ярдов, прежде чем понял, что она остановилась и не идет следом. Он повернулся к ней. Его высокая, длинная фигура на фоне залитого лунным светом неба казалась неправдоподобно худой и нескладной. Однако, когда он заговорил, его голос звучал решительно:

— Послушайте, мадам, я послал человека за Боджером, но он живет слишком далеко. Боюсь, он не успеет добраться сюда вовремя. Но если вы не можете помочь его светлости, я подожду этого военного лекаря. Я не могу допустить, чтобы вы сделали ошибку, которая может стоить моему хозяину жизни или хотя бы ноги.

Мэриан вся сжалась при одном только упоминании о Боджере, ужасном, невежественном коновале, который погубил больше жизней, чем спас. Мысль об этом презренном человеке, уродующем чью-то ногу, показалась Мэриан настолько нестерпимой, что она содрогнулась. Ведь, в конце концов, сказала она себе, она не может быть абсолютно уверена, что граф каким-то образом ответствен за арест ее отца. Если он умрет из-за ее нерешительности и при этом окажется невиновным…

Она невольно расправила плечи, сразу почувствовав себя увереннее.

— Вряд ли мое вмешательство может стоить вашему хозяину ноги, конечно, если дело не зашло слишком далеко. Но я могу вас заверить, что, если только вы позволите Боджеру дотронуться до него, он окажется так близко к могиле, как никогда прежде. Вы должны доверить мне его раны.

Каким-то образом ее спокойный, уверенный голос убедил его.

— Что ж, тогда поспешим, — пробормотал он, поворачиваясь к ней спиной и вновь устремляясь вперед. — Мы теряем драгоценное время.

Очень скоро они вошли в ее старый любимый дом. Мэриан шла рядом с камердинером через анфиладу знакомых комнат, поднималась по знакомым лестницам и с невыразимой печалью вспоминала счастливые годы, проведенные среди этих дорогих ее сердцу стен. Длинный коридор на втором этаже был в значительной степени обновлен, но они шли так быстро, что Мэриан едва ли могла разглядеть, что именно здесь переделано. Напомнив себе, что она не должна подавать виду, как ей тяжело, девушка старалась не смотреть по сторонам, чтобы не травить себе душу воспоминаниями о тех днях, когда они были здесь так счастливы.

Внезапно тишина дома взорвалась громкими проклятиями. Мэриан бросилась бегом вслед за камердинером в дальний конец холла, туда, где, по всей видимости, находилась спальня графа. У девушки сжалось сердце — когда-то это была спальня ее родителей.

Однако то, что она там увидела, настолько ужаснуло Мэриан, что все остальные мысли просто вылетели у нее из головы. Один из слуг графа, очевидно старый солдат, стоял возле своего господина с пустой плошкой в руках. Сам же граф полулежал на широкой кровати, опершись на локти и вытянув перед собой ноги. Его мертвенно-бледное, искаженное болью лицо было покрыто бисеринками пота. В огне камина висел котелок, в котором что-то булькало, и Мэриан отчетливо ощутила запах кипящего масла. Граф снова громко выругался, сморщившись от боли.