Любовь со второго взгляда - [31]
Моя помреж Света дружила с Еленой Соловей еще с михалковской картины. И привела Лену ко мне. Соловей все время беспокоилась:
— Алла, я не совсем понимаю… Может, скажете: в этом эпизоде уже убили моего любовника?.. А муж об этом знает?.. А я уже знаю, кто убийца?
— Леночка, как только вы сыграете какую-либо определенность, наш детектив посыплется, как пыльный мешок. Разрушится неопределенность, балансирование… Вы играйте так, будто вы и сами не знаете: убивали вы кого-нибудь или нет, был у вас любовник или нет… Пусть в каждом глазу живут по два вопросительных знака…
Лена успокоилась, и мы благополучно путали клубок жизни ее героини, дав возможность зрителю путать его вместе с нами.
В этом фильме я открыла Люду Дмитриеву — для себя, для зрителей, для генеральной дирекции… Она выступила в роли сотрудницы Роше, засушенной старой девы. Генеральный «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов, когда принимал картину, удивился:
— Где вы такую актрису нашли? Она очень талантливая!..
Сейчас Люда трудится в театре у Александра Калягина.
Нет, вернее, не трудится, а плетет кружева своих ролей.
Лена Укращенок сыграла бестолковую жеманную секретаршу-машинистку.
Очень красивая девушка. В то время, пожалуй, это был ее главный талант. Она просто хорошо вписалась в роль. Лена, кстати, снималась в своих нарядах. Со мной ужасно спорила художник по костюмам:
— Ну как же так? Я придумала прекрасные костюмы для секретарши!
Я была тверда:
— Пусть снимается в своем.
«Свое» у Лены было в полной гармонии с моим представлением о ее героине — розовые брючки, курточка из «кошачьего» меха. Ей было комфортно. Она была абсолютно точна. Сейчас у Лены, по слухам, много других талантов. И главный — она жена замечательного рассказчика и писателя Эдварда Радзинского.
В фильме «Ищите женщину», несмотря на его «камерность», есть самая настоящая драка. Между героями Абдулова и Ярмольника. Это была моя первая драка в кино. Потом без них не обошлась ни одна моя картина. За что меня крепко полюбили наши каскадеры, и еще крепче полюбила их я. Постановщиком трюков был Витя Иванов. Очаровательный, остроумный, бесстрашный человек.
Это про него рассказывали… Сильно пьяного Иванова остановил гаишник. Витя открыл дверь машины и вывалился ему под ноги. Но не растерялся и сказал: «…Вот до чего может довести интеллигентного человека один бокал шампанского». Гаишник проникся сочувствием к интеллигенту и проводил его на мотоцикле до его подъезда.
Любимец женщин… У него лишь один недостаток. Но подозреваю, что этот недостаток только сильней их притягивает. Витя сильно заикается.
Снималась сцена драки Ярмольника и Абдулова. Там есть момент, когда Саша бьет Леню. Леня влетает лицом в стенку. Поворачивается — у него в зубах розетка, а по оборванному шнуру бежит огонь. Леня выплевывает розетку.
Но Леня все время выплевывал ее раньше, чем огонь появлялся в кадре.
Мы сняли один дубль, другой.
Потом Витя говорит:
— Л-леня, я т-теб-бе ск-ком-мандую, к-когда в-вып-плевыввать.
— Нет уж, — замотала я головой. — Лучше я скомандую. А то пока ты будешь командовать, Леня сгорит на работе.
Одна блондинка, сверхлегкая, как «Долина Сканди», сказала как-то: проще ему отдаться, чем ждать, пока он договорит свою просьбу.
На съемке Витя сильно поранился. Он должен был пролететь через стеклянную дверь, выбив стекло. Конечно, дверь была подготовлена, но стекло есть стекло. Осколок впился Вите в бедро. Кровь хлестала фонтаном. Витя досадовал лишь на себя и возмущался лишь собой: каскадер не имеет права на кровь на съемочной площадке — значит, плохо подготовился… И уже на следующий день продолжал спокойно работать.
Моему внуку Ване Сурикову очень нравится «Ищите женщину». Он часто просит поставить видеокассету с этим фильмом. Включаю. Ваня тут же:
— Перематывай! Еще! Еще! Во, драка! Оставляй.
Потом спрашивает:
— А Абдулова посадили? А Ярмольник поймал еще преступников?
Мне предстояла поездка в Париж.
Захватила с собой кассету с картиной «Ищите женщину» — в надежде найти автора пьесы Робера Тома и обрадовать его подарком.
Жертвуя Версалем, я накручивала телефонный диск и — о счастье! — наконец-то разыскала драматурга.
По-французски я знала лишь два слова — «амур» и «променад». Когда-то за мной ухаживал один француз. Вечером он спрашивал:
— Амур?.. Променад?
— Променад, променад, — отвечала я.
И мы шли про-гуляться, про-менадиться. «Амура» он так и не дождался.
По причине моего слабого знания французского телефонные переговоры вела моя дочь Кира.
Она к этому времени успела выйти замуж за француза Дэни, уехать с ним в Париж, там убежать от него через три месяца совместной жизни (он не разрешал ей тратить деньги на переговоры с Москвой, а она сильно тосковала по дому и друзьям) и теперь жить на «французских перекладных» — у подруг. И просто знакомых.
В мой приезд мы поселились в кваргире у малознакомой француженки Катрин. Она улетела куда-то в другую страну на поиски своего маленького сына, которого выкрал у нее бывший муж, отец ребенка, полуараб-полуеврей. Он увез ребенка то ли к арабам, то ли к евреям… Катрин бросилась следом, оставив Кире ключи от квартиры.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.
Агата Кристи — непревзойденный мастер детективного жанра, \"королева детектива\". Мы почти совсем ничего не знаем об этой женщине, о ее личной жизни, любви, страданиях, мечтах. Как удалось скромной англичанке, не связанной ни криминалом, ни с полицией, стать автором десятков произведений, в которых описаны самые изощренные преступления и не менее изощренные методы сыска? Откуда брались сюжеты ее повестей, пьес и рассказов, каждый из которых — шедевр детективного жанра? Эти загадки раскрываются в \"Автобиографии\" Агаты Кристи.
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.