Любовь со всеми удобствами - [4]

– Анюта! – крикнула Катерина, здраво рассудив, что придется есть для того, чтобы выжить в этом сумрачном мире. – Неси свою картошку и все, что у тебя есть! Я тебе свой творожок отдам.

– Сейчас, гусей выгоню! – пообещала соседка.

О том, что Анюта собиралась гнать гусей через калитку, Катерина не подумала. По ее сложившимся представлениям, все домашние животные уходили со двора через бугор. Куда они девались дальше с бугра, Катерина не задумывалась. А зря. Анюта свою живность берегла. И та, благодарно гогоча, шла за ней следом прямиком к Катерине. У нее подогнулись ноги в области коленей, трясущаяся рука чуть не выронила ведро с драгоценной жидкостью, предназначенной для чая и водных процедур.

– Они не кусаются? – прошипела, теряя от страха голос, Катерина.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипели ей в ответ гуси.

– Не бойся, – отмахнулась Анюта, – они ж не собаки, чего им кусаться?

Гуси чинно прошли мимо Катерины, та вздохнула, но слишком рано. Одна из птиц все-таки изловчилась и ущипнула ее за ногу.

– Ай! – вскрикнула Катерина. – Больно!

– Вот стервец! – пригрозила гусю Анюта. – Это он с тобой заигрывает, – улыбнулась она.

– А почему он тогда щиплется?! – возмутилась Катерина.

– Тебя что, мужики никогда не щипали?! – до глубины души поразилась соседка.

– Никогда, – честно призналась москвичка.

– Да как же вы там в своем городе живете?! – всплеснула руками Анюта. – Никакого куража!

Катерину действительно никто никогда даже не пытался ущипнуть. Девчонки иногда жаловались, что новый начальник слишком много себе позволяет, прижимая их к стенке, но никогда не жаловались на то, что он их больно щиплет. Возможно, городские мужчины не умеют щипаться. Неужели в этом есть кураж? Катерина, задумавшись, потащила ведро с водой дальше.

Благодаря Веронике в доме был газ. В принципе, назвать содержимое маленького баллона полноценным голубым топливом было чересчур легкомысленно, но Катерина решила, что баллона хватит, если пользоваться газом экономно. Она налила в чайник холодной воды и поставила его на двухконфорочную плитку. Скоро придет Анюта, и можно будет угостить ее чаем. Катерина прикинула, чем еще она сможет угостить свою новую знакомую, и полезла в большую спортивную сумку с необходимыми вещами. Содержимое сумки мгновенно оказалось на старом скрипучем диване – единственном спальном месте в доме. Катерина принялась разбирать вещи. Одежды было слишком мало, вся она поместилась на спинке стула. Косметика с умывальными принадлежностями заняла место на столе, там же оказались любовные романы, без которых Катерина не представляла себе нормального полноценного отдыха. И лишь на самом дне сумки наконец-то отыскалась коробка шоколадных конфет с наполнителем из карамели. Катерина взяла коробку и поспешила накрыть на кухне стол.

Творожок, конфеты, диетические сухарики – чего-то явно не хватало. Она вспомнила про огурцы и намыла целую тарелку. Если Анюта принесет картошку, то можно достать банку тушенки. В принципе, неплохой ужин или обед. Интересно, а есть ли в деревне ланч? Или все едят, когда хотят? Наверное, едят постоянно. Катерина проводила взглядом парочку, мелькнувшую в окне. Дородная девица и парень-крепыш шли обнявшись и щелкали семечки. Нет, Катерине не грозит анорексия – она помрет в этой деревне от обжорства.

Вздохнув, Катерина отошла от стола и устроилась на крыльце с книгой в руках. Она не прочитала и страницы, как калитка скрипнула. Снова забыла ее закрыть! И теперь очередной козел упрется во дворе своими рогами. На этот раз Катерине повезло, вернее, это она подумала, что повезло и зашел не козел, то есть почти что не козел. К приезжей дачнице наведался Тимофей Ермолаев. Низкорослый парень-крепыш, полчаса назад обнимавший дородную девицу, теперь сидел на крыльце перед Катериной.

– Привет, – он обнажил свои кривые желтые зубы, – ты кто? – и он уставился на нее немигающим взглядом.

– Екатерина Павловна Павлова, – недоуменно представилась Катерина и поймала себя на мысли, уж не собирается ли парень ее ущипнуть.

– Не понял, – переспросил Тимофей, – дачница или на постоянное место жительства?

– Дачница, – призналась Катерина.

– Понятно, – протянул парень, – а я Тимофей, можно просто Тимоша. Но это только для очень хороших знакомых. – И он изучающим взглядом окинул ее фигуру, словно проводил кастинг на вакантное место хорошего друга. – Ты к феминисткам как относишься? – поинтересовался Тимоша.

– Никак не отношусь и ничего с ними общего не имею, – пожала плечами Катерина, закрывая книгу. Этого гостя ей не удастся спустить с бугра.

– Как это «ничего»? – переспросил Тимоша. – Ты же баба? Баба. Но это хорошо, что ты к ним не относишься. Неси свой паспорт! – скомандовал он.

Катерина и в мыслях не держала, что участковые милиционеры могут ходить в драных майках на голое тело и ненавидеть феминисток. Она пошла и принесла документ, подтверждающий то, что она – баба. Хотя, глядя на фотографию в паспорте, в этом можно было засомневаться. Фотографы, когда им признаешься в том, что хотели бы использовать в дальнейшем их произведение искусства в паспорте, специально снимают так, чтобы потом было мучительно больно заглядывать в этот документ. Катерина переснималась три раза, но результат был один – из ее паспорта на людей глядело изможденное тяжелым недугом лицо беглого каторжника. А она в то время как раз сделала креативную стрижку и сногсшибательный макияж.